Евгения Дубцова - Зову Тебя

Раздался треск. В руках матери лопнул бокал, и вместе с шампанским на пол полилась кровь. Отец кинулся к маме, пытаясь взять ее за руку, но та оттолкнула его и выбежала из комнаты.

– Оксана!

Мать закрылась в спальне.

– Ну ладно. Я пойду, – тоном победителя сказала тетка и ушла.

– Пошла прочь! – рявкнул ей в след отец.

Я сидела в гостиной на ковре и с новым приливом сил драла волосы кукле. Я слышала, как ныл отец под дверью спальни, просил прощения. Вдруг дверь спальни открылась.

– Я ухожу от тебя. Уезжаю к маме, а ты можешь жить здесь вместе с этой шлюхой!– зло заявила мать.

Она металась по квартире, ища какие-то вещи. Отец преграждал ей дорогу, умолял, но все было напрасно.

– Да черт с тобой! – выругался отец. – Я сам уйду! – Он схватил куртку и вышел, хлопнув дверью.

Мама подбежала к входной двери, села на пол и громко заплакала. Она плакала долго. Я, засыпая на ковре в обнимку с начисто облысевшей куклой, слышала ее всхлипывания.

Отец дома не ночевал. На следующий день к нам в квартиру кто-то позвонил. Мама открыла. На пороге стоял человек в красивой синей форме, почему-то наводящий на меня страх. Меня в тюрьму из-за лысой куклы?! Я уже хотела крикнуть, что не специально выдрала вчера ей все волосы, как вдруг дяденька что-то сказал про папу, и мама заплакала.

С того вечера у меня началась совсем другая жизнь. Маме сообщили, что отца сбила машина. Насмерть. Радостные когда-то домашние вечера, выходные дни были для меня теперь невыносимы. Я сторонилась мать, которая стала замкнутой и мрачной.

Тетку я не видела несколько лет. Мать перестала с ней общаться. Она даже перестала общаться с моей бабушкой, чтобы та не напоминала ей о сестре. Я не видела бабушку четыре года. Когда мне исполнилось семь, мать наконец решила навестить ее. Она взяла отпуск, собрала чемодан и отправилась со мной в деревню, в родительский дом.

Бабушка жила в старом бревенчатом доме. Калитка была открыта. Мы с мамой вошли во двор. Вдруг дверь дома распахнулась и на пороге появилась крепкая бабушка. Ее седые волосы были зачесаны назад и собраны в пучок. Лицо с веселыми добрыми глазами. Увидев нас, она расплылась в довольной улыбке и раскрыла руки. Я засмущалась. Такие открытые эмоции были не по мне, я не знала, как себя вести, а потому лишь сильнее сжала ладонь матери.

– Оксана! Катя!

– Мама! – мать с бабушкой обнялись и принялись лить слезы. Мне было от этого не по себе. Я отвернулась от них.

– Катюша, какая ты большая стала! – бабушка решила обнять и меня. Я попятилась, но была схвачена ею и прижата к груди. От бабушки пахло молоком и еще каким-то сладковатым цветочным ароматом. – Пошли в дом, – засуетилась она. Мы послушно последовали за ней.

– Ты не бойся, Оксана. Светы нет и не будет. Она на лето к подруге уехала.

– Мама.

– Не перебивай. Живи здесь, сколько тебе нужно. Это твой дом, а я твоя мать.

Бабушка отвела нас в спальню.

– Вот, располагайтесь, – сказала она.

Комната была небольшая. Стояла одна не очень широкая кровать, старый телевизор, коричневый облупившийся и два стула. На окошке – розовые занавески.

Я уселась на кровать, мама стала распаковывать чемодан. Бабушка суетилась рядом. Она то и дело бегала из комнаты на кухню, где что-то готовила, а из кухни обратно в комнату.

– Ох, и на вас посмотреть охота, и пироги уже поставила, – причитала бабушка.

– Как я люблю твои пирожки, мама.

– Небось, уж и забыла, какие они на вкус? А я сегодня чуть свет встала, тесто замесила, пока оно подошло, начинку заварганила. Первая партия уже готовится.

Вскоре мама закончила раскладывать вещи, а бабушка печь пироги. Пахло ягодой и капустой. Мы втроем сидели за столом и уплетали пирожки. Золотистое хрустящее снаружи и мягкое сочное внутри тесто таяло во рту. Разговор под такую вкуснятину шел охотно. Мама с бабушкой без умолку трещали, то и дело впутывая и меня в свой разговор.

Вскоре к нам на пироги заглянула соседка, а по совместительству лучшая подруга детства моей мамы, тетя Марина с дочкой Анютой.

Тетя Марина излучала здоровье и силу. Крупная, толстощекая, с красноватым лицом. Копна рыжих кудрявых волос была небрежно заколота на затылке. Широкая и радушная улыбка делала ее родной и близкой. Дочка тети Марины отличалась от своей матери. Девочка была худенькой, маленькой, только волосы такого же светло-рыжего цвета говорили о родстве. Эта дюймовочка застенчиво стояла позади матери и исподволь внимательно изучала меня.