Вячеслав Дерелецкий - Честь и Слава

– Ай, молодец! – похвалил ухватистого лихоборца запрыгнувший в седло Людовик. – Ну что, уважаемый фра, кажется, повезло мне с этим Авдеем. Вон как ловко с ополченцами управляется. Я то так, на ходу, вас с ним старшими назначил. До Растыкино это только доползти. А вышло, что попал пальцем в небо. Не староста, а клад какой-то. Прямо-таки готовый командир ополченцев.

Тем временем большая часть повеселевших пехотинцев устроились под большим навесом прямо за последней избенкой. Обычно, здесь останавливались идущие в столицу торговые караваны, дожидались своей очереди на переправу через мелкую речушку сразу за деревней. Людовик махнул рукой ждущим дружинникам, уже выстроившимся в походную колонну, а сам придержал коня, направив его туда.

– Авдей! – окликнул улыбающийся в усы тысячник увлеченного обустройством временного лагеря командира ополченцев.

Обернувшийся лихоборец по привычке потянулся к шапке на голове, но наткнувшись на стальной шишак, просто поклонился, придерживая его рукой:

– Ой, господин тысячник, даже и не слышал, как вы подъехали. Стал быть, добрались мы. Как вы и приказывали.

– Вижу, Авдей, что добрались, – удовлетворенно кивнул Людовик, расслабленно опершись о переднюю луку седла. Мимо прошагали в сторону высокой поленницы подтянувшиеся ополченцы явно деревенского вида с закинутыми на плечи колунами и пилами. – Ну, поздравляю тебя, лихоборский староста.

– С чем это, господин тысячник? – опасливо переспросил кряжистый лихоборец.

– С повышением тебя, Авдей, – весело подмигнул в ответ довольный тысячник. – Смотрю, лихо у тебя с отрядом получается. Так что, – он широко улыбнулся, – принимай под свою команду все это воинство, пока в город не вернемся. А там видно будет.

– Так это… Того… – замялся Авдей. – Куда ж меня в командиры то? Я ж человек вроде совсем не военный.

– Дядька, Авдей, – усмехнулся в ответ Людовик. – Хорош из себя валенка деревенского изображать. Ты ж староста! Со своими в Лихоборах управлялся как-то – и здесь разберешься!

– Так там совсем другое, – озадаченно хмыкнул лихоборец, глянув на занятых разведением костров ополченцев. – Лес пожечь, вспахать – посеять… А далеко еще идти-то?

– Вот и правильно, а то стоит, ломается, как девка на выданье, – одобрительно покивал Людовик. – Еще верст двадцать с гаком. Как люди, сильно устали?

– Да ничего, вроде, – задумчиво прогудел Авдей, оглядывая разлегшихся под навесом ополченцев. – Устали, конечно, особенно горожане. Ну да ничего… Сейчас горячего поедят, обсохнут – нормально все будет. Они последние верст пять, как отдых почуяли, даже на подгоняющих сзади дружинников ворчать перестали, – усмехнулся в бороду Авдей и вдруг помрачнел. – Тут еще такое дело, господин тысячник…

– Ну, выкладывай, не тени. Времени нет, – Людовик осадил нетерпеливо взбрыкнувшего коня.

– Господин тысячник, – расстроено протянул Адей и поднял на него виноватый взгляд, – пока по распутице шли, десятка полтора горожан под шумок по домам рвануло. По мне, – неожиданно разозлился он, – так и шут бы с ними… Нужны нам такие вояки. Справу вот только казенную жалко…

– Твоя правда, дядька Авдей, – успокоил только что назначенного командира ополченцев Людовик. – Мы с собой никого на аркане не тянем. И без таких героев как-нибудь управимся. Ладно, Авдей, – закончил разговор едва сдерживающий пританцовывающего вороного тысячник. – Приводи свое воинство в божеский вид. И двигай следом. Ждем тебя вечером в Дубовке. Догоняйте.

Людовик по-военному отсалютовал и пришпорил вороного.

– Догоню, куда деваться-то, – расслышал задержавшийся на мгновение Мелиорн негромкое ворчание бывшего лихоборского старосты. – А то ведь, хоть господин тысячник человек и хороший, опять десяток погоняльщиков следом пустит.

– Он может, – не удержавшись, рассмеялся эльф. Пустив коня галопом, он догнал удаляющегося Людовика и привычно пристроился рядом.

Всадники быстро нагнали поднимающихся на пологий холм дружинников, не став обгонять идущий неторопливой рысью строй, благо проселок еще не просох, и можно было спокойно ехать сзади, не задыхаясь от поднятой копытами лошадей пыли. Нахмурившийся Людовик ушел в свои мысли и мягко покачивающийся в седле Мелиорн только начал задремывать под размеренный шаг лошади, когда впереди вышла какая-то заминка. «Гонец!» – донеслось из головы колонны. Встрепенувшийся тысячник поднял руку, останавливая дружинников. Зоркий Мелиорн разглядел забрызганного всадника, по обочине двигающего навстречу. Скоро усталый осунувшийся дружинник миновал последние ряды дружинников и придержал коня, вскинув руку в салюте: