Юлия Олейник - Борьба за равновесие

– К Рилмоку правь, – распорядилась Гретта, устраиваясь рядом с мужем на козлах. Места для двоих не хватало и Йозев балансировал на краю сиденья, отчаянно пытаясь не свалиться. Спорить с женой сейчас было себе дороже, – Он в Хельсвуде на отшибе живёт, у самой реки. Ему кхарь и сбагришь, да не вздумай денег давать! Пущай свои опыты проводит, нечестивец.

– Ох, и злющая ты, – пробормотал Йозев, – хлебом не корми, дай человека оболгать. Ну какие опыты он проводит, башка твоя тыквенная? И лекарь, и травник, и грамоте обучен, люди в Хельсвуде чуть не молятся на него, даром что молодой совсем. Ты-то сама к кому за отваром от кашля да за примочками меня гоняла? И не говори, что не помогло.

– Помогло, – признала Гретта, – да только в доме у него уж больно не по-людски всё, книги какие-то стопками лежат, не повернуться из-за них, а трав сушёных да пизирьков с настойками я у него почти и не видела. Ты мне скажи – на кой человеку в нашей-то глуши столько книг? Для врачеванья не бумажки нужны с каракулями, а руки с головой, да травы целебные. А в писульках этих одно чародейство и ведовство, вот что я тебе скажу! И не жди от такого человека ничего путного! Так что ему кхарь в самый раз будет, книжки колдовские будут читать да опыты свои проклятые ставить.

– Думай, что говоришь, дура! – прикрикнул Йозев и обернулся. Раненый лежал на сене и не шевелился. – Али совсем Создатель ума не дал? Кхары самого герцога и магнифика охраняют, их нанять знаешь сколько денег стоит? Мы за год столько не наторгуем. А значит, воина надо лекарю сдать, да молиться, чтоб в душегубстве нас не обвинили.

– Пущай хоть самого Создателя охраняют, – буркнула Гретта, тоже оглядываясь на бесчувственное тело, – а по мне кхарь она и есть кхарь, отродье нелюдское. И чего им в своих болотах не сидится?

– Цыц! – Йозев щёлкнул вожжами. – Слезай, приехали.

Дом лекаря и любителя книг Рилмока действительно находился в изрядном отдалении от Хельсвуде, рядом с речкой, прямо у дома переходящей в заросший кувшинками пруд. Около дома был небольшой садик с огородом, на котором почти ничего не росло, за исключением кустов крыжовника и смородины. Домик был аккуратный, но было видно, что хозяину не хватает денег даже на самый малый ремонт. Дверь заметно покосилась, одна ставня не закрывалась вовсе, краска на стенах кое-где пооблупилась и осыпалась, на сам дом выглядел довольно чисто и опрятно. Из трубы дым не шёл – хозяин явно экономил дрова. Хотя трудно экономить то, чего нет вообще. Сарай для дров был распахнут настежь и абсолютно пуст.

Хозяин дома, молодой человек, темноволосый и зеленоглазый, лет двадцати двух-двадцати трёх, сидел в столовой, она же кухня и гостиная, обложившись книгами и манускриптами различной толщины. Каштановые пряди падали на лоб. Лицо его, живое и умное, совершенно не вязалось с подчёркнуто скромным домиком. Такие лица чаще встречаются в библиотеках Магнификата, а не в забытом Создателем городишке на краю света. Молодой человек был занят напряжённой умственной работой. Он вдумчиво читал какой-то фолиант, иногда делая пометки на полях. Заранее заготовленная свеча не горела, так как юноша старался взять всё от тускнеющего дневного света. Погрузившись в чтение, он не сразу услышал требовательный стук в дверь.

– Открывай, мастер Рилмок! – надсаживался Йозев. – Это мы, Йозев с Греттой! Из Фролина! Раненый у нас, мастер Рилмок!

– Спит поди, – сплюнула Гретта, – или пьяный валяется. Или по девкам пошёл…

– Да цыц ты, образина! Ещё мастер Рилмок услышит, как ты его тут приголубливаешь!

– Значит, опыты свои, Создателю противные, ставит!

– Да уймёшься ты ли нет… А-а, мастер Рилмок! Здоровьичка вам! Это мы, Йозев и…

– Йозев и Гретта из Фролина. Да-да, я помню. Госпожа Гретта заказывала у меня отвар для горла. – Рилмок приветливо улыбнулся вошедшим. Про себя он благословил свой слух, всё-таки позволивший выяснить имена посетителей, не прибегая к вопросам. Остальное всплыло само.

Вид у гостей был, прямо скажем, не очень. Красный и запыхавшийся Йозев, его такая же красная, только от крика, супруга и за их спинами нечто, завёрнутое в мешковину. Семейная чета была явно взбудоражена и чего-то боялась. Рилмок недоуменно подумал, что пропустил какие-то важные события в Хельсвуде, но рукописи всегда поглощали его без остатка, почти не давая времени на остальные дела, даже на обустройство собственного быта. Чего уж говорить о нуждах селян, они к нему, конечно, приходили за отварами и примочками, но сам он, как ни собирался, все не удосуживался посетить городок и познакомиться поближе хотя бы со старостой. Вообще-то, за два года пора бы уже, но пока от излишнего любопытства спасала грамота Магнифика. Ещё полгода, и его послушание закончится. Можно будет, наконец, вернуться в Цитаделлу и принять сан хрониста Магнификата. Ещё полгода… Рилмок не признавался даже себе в том, что ждёт не дождётся Дня Половины Года. Нет, его совсем не раздражали селяне, они были честные и глупые люди, озабоченные только своим урожаем и не знающие грамоты. Но иногда от отсутствия достойных собеседников хотелось выть. Считать достойными собеседниками Йозева и Гретту получалось с трудом. Однако невнимание к нуждам простых людей есть грех гордыни, а потому будущий хронист и нынешний лекарь поспешил к двери.