Сергей Малицкий - Очертание тьмы

Он миновал Известковую слободу, спугнул стаю ворон, ждущих жертвенных отрубей в кронах священной дубовой рощи, поднялся по широкой Гончарной улице к верхнему городу, миновал нижние ворота, махнул рукой дозору верхних и спрыгнул с коня только у главной лестницы, но не потому, что добрался до места, а потому что загнанное животное упало у первой ступени и испустило дух. Паломники, заполнившие площадь, замерли.

– Что стряслось, Эгрич? – насторожился старший дозора.

– Беда… – прохрипел тот и побежал по лестнице к храму.

– Двое за мной! – рявкнул дозорный и поспешил за вестником.

Сто шестьдесят ступеней Эгрич преодолел, не останавливаясь, хотя дыхание его прерывалось и хрип в груди заглушал шелест осенней листвы под его ногами. Лишь на самом верху судья остановился, чтобы преклонить перед вратами Белого Храма колено и нарисовать ладонью святое колесо у себя на груди, но тут же поднялся, поморщился, как будто мучился от невыносимой головной боли, и побежал по узкой лестнице, опоясывающей храм и ведущей в верхний зал, в котором шла праздничная служба. Когда, миновав двух последних стражников, судья вбежал под священные своды, силы его были на исходе.

Обряд уже завершался. Голоса младших сэгатов, славящих мученика Нэйфа, сливались с прозрачными нотами, извлекаемыми служками из даланских дудок, и взмывали под светлый купол Белого Храма. От блеска одеяний старших сэгатов рябило в глазах. Со священными кубками в руках высшие служители кружились вокруг золотой чаши, возле которой в белой тиаре и вышитой золотом сутане стоял сам Ата, предстоятель Священного Двора. В одной его руке был старый медный черпак, в другой – серебряный нож. Кровь стекала по рассеченной ладони старца, капая в чашу. Тридцать кубков должны были наполниться вином, смешанным с кровью. Тридцать часовен ждали участников колесного хода. Тридцать дней мучений святого Нэйфа, когда вместо воды, о которой просил он, ему подносили только сладкое, приторное вино, повторялись уже больше тысячи лет как священный обряд.

– Ата! – закричал Эгрич, падая на пол.

Смолкли дудки. Осеклись голоса. Замер седовласый Ата.

– Ата, – приподнялся на локтях Эгрич, с трудом встал на колени, оглянулся на замерших за спиной стражников. – Беда, Ата.

– Что случилось, судья? – грозно спросил Ата.

– Он вернулся… – прошептал Эгрич.

– Кто он? – не понял Ата.

– Старший слуга убийцы. Ужас Тэра. Мучитель Нэйфа, – страдальчески скривился Эгрич, пытаясь встать на ноги. – Он вернулся.

– Где? Когда? Кто?! – закричал в раздражении Ата.

– Здесь, – прошептал Эгрич, выпрямляясь. – Сейчас. Я.

Последнее слово было вымолвлено не так, как предыдущие. Оно не было произнесено голосом запыхавшегося, пожилого, едва стоявшего на ногах человека. Оно было произнесено тихим голосом, сила в котором колыхалась, словно океанская волна перед страшной бурей. Ата побледнел. Перед ним стоял не Эгрич. Непостижимым образом измученный судья обратился в сухого, чуть сутулого незнакомца среднего роста с лысым черепом и чертами лица, которые, казалось, повторяли линии все того же черепа.

– Кто ты? – с трудом вымолвил Ата, подавая охране знак.

– Олс, – ответил незнакомец, и рванувшиеся к нему стражники словно наткнулись на невидимые клинки, потому что плоть их разверзлась и они, роняя оружие, пали замертво.

– Мало крови, – рассмеялся, поднимая один из мечей, тот, кто назвал себя Олсом. – Не жалей крови, Ата. В каждый из тех тридцати дней, в которые Нэйфа везли из Тимпала в Тэр, бедолага пролил ее куда больше. Не жадничай. Хочешь, я тебя научу?

Никто не заметил, как Олс оказался возле Аты. Только что он был в двух десятках шагов, и вот уже встал рядом, и Ата захрипел, потому что меч вышел у него из груди, и в чашу, на край которой осел предстоятель, хлынула кровь. А потом началась бойня.

Когда зал наполнился мертвыми телами, незнакомец остановился и потянулся словно после сладкого пробуждения. Затем огляделся, отбросил меч, вдохнул полной грудью, захватил ноздрями дурманящий запах смерти и облизал ладони, с которых, как и со всей его одежды и даже с головы, стекала кровь.

«В первый день второго месяца осени в часы начала священного шествия великая беда пришла в Белый Храм Тимпала, в сердце Священного Двора Вседержателя Талэма. Некто, назвавшийся Олсом и указавший на себя как на старшего слугу убийцы, ужас Тэра и мучителя Нэйфа, явился в образе судьи Эгрича в храм и учинил массовое убийство, пощадив троих человек, но лишив жизни – восемьдесят семь».