Андрей Уланов - Однажды на Диком Западе - На всех не хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера (сборник)

Интересно, почему они попросту не взяли больше лошадей? И почему всадники не едут впереди, в дозоре? Проклятье, а ведь Маккормик, держу пари, знал, что никакого дозора не будет – ведь после первого же испанского слова весь его маскарад не будет стоить и цента!

По крайней мере, во всем остальном его пророчество сбылось до деталей. Тринадцать человек… то есть, тринадцать существ, выглядящих людьми. Две лошади и пять мулов. Всадники в дорогих, ясно европейского покроя костюмах для верховой езды – редкость для здешних мест, но иные благородные идальго порой наряжаются не хуже. Пешие – в добротных пончо и не менее добротных сапогах. Семеро с ружьями, причем трое идущих впереди несут их в руках, а остальные четверо – на плече, но прикладом вверх, так что тратить лишнюю секунду на то, чтобы скинуть ремень, им не придется. Надо думать, пояса остальных тоже не пустуют…

Пожалуй, я не прочь была бы иметь пару-тройку этих парней на нашей стороне, чтобы хоть немного уравновесить шансы.

А затем эликсир подействовал по-настоящему!

Мир вокруг меня вздрогнул, когда возникший под сердцем ледяной комок взорвался мириадами игл. Звуки исчезли. Точнее, теперь я не слышала их, а видела – в виде зыбкой дрожи воздуха, расходящейся от опускающихся копыт. Копыта опускались очень медленно .

Те, кто плетутся в хвосте, вот моя цель, напомнила я сама себе, поудобнее упирая приклад в потертую кожаную нашлепку на плече. С теми, кто впереди, шотландец и крестоносец собираются разобраться самостоятельно.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем шедший впереди грузный бородач остановился в трех ярдах перед Маккормиком. Из его раскрытого рта вырвалась очередная волна воздушной ряби – на миг я даже забеспокоилась, что он своим ревом сдует с лица шотландца толстый слой пыли, скрывший до поры европейскую бледность. В следующий миг это перестало иметь значение – поднявший голову де Танвилль почти без замаха метнул короткое копье с широким, похожим на лист серебряным наконечником в ближайшего всадника.

Я еще успела рассмотреть, как шотландец бросает свое ружье бородатому. Тот – это ж надо быть таким идиотом! – вскидывает руку, чтобы поймать его, и отлетает назад, перечеркнутый сверкающей полосой. Затем мушка винчестера наконец закончила наползать на серое пятно пончо, и я осторожно потянула спуск.

Отдачи почти не было. Зато я четко различила черную точку пули – просверлив в раскаленном воздухе ясно видимый серебристый след, она влетела точно под локоть вскидывающему ружье охраннику каравана, а мгновением позже на крупе стоящего за ним мула появилась россыпь темно-багровых точек.

Рычаг вниз – сверкающий цилиндрик гильзы улетает вбок. Прежде, чем он касается земли, я вновь тяну спуск – и второй окутанный облаком искр шмель, низко гудя, вырывается из ствола винчестера. Очень просто – почти так же просто, как вечность назад, в Кентукки, когда Фред учил меня расстреливать выставленные на поваленном стволе пустые бутылки. Рычаг вниз… рычаг вверх… плавно потянуть спуск – сноп разлетающегося веером стекла ярко сверкает в лучах летнего солнца, словно ожерелье богатой южанки. Рычаг вниз… рычаг вверх… очередной серый силуэт кувырком летит в дорожную пыль, сбитый великанским пинком «сорок четвертого».

Бой был быстрым, как взмах меча. Я успела выстрелить пять раз – шестой охранник, скорчившись, упал на колени еще до того, как его коснулась мушка винчестера. Меж его прижатых к животу рук скользко блестело что-то изгибающееся… клинок Маккормика легко, почти нежно коснулся согнутой спины – охранник резко качнулся вперед, уткнулся лбом в землю и медленно повалился на бок.

Я осторожно положила винчестер на землю и, вытянув из кобуры «бизон», медленно пошла к дороге.

Стволы кактусов вокруг причудливо изгибались, словно пляшущие вокруг адского котла чертенята. Неожиданно я очутилась на дне огромной чаши, а стоящие на дороге мулы вместе с разбросанными вокруг них тряпичными куколками на её краю – в десятке миль от меня. Потом возникшая рядом черная тень ловко просунула мне между губ что-то прохладное, одновременно зажав нос. Инстинктивно сглотнув, я взвыла и, упав на колени, зашлась в жутком приступе сухого кашля, мечтая лишь об одном: избавиться от этой невероятной, невыносимой горечи в глотке.

– Противоядие, – наставительно произнесла стоящая передо мной Гвен. – Надо принимать, как только появляется соответствующая возможность. Иначе действие эликсира начинает накладываться на адреналиновый шок… последствия могут оказаться самые непредсказуемые. Особенно это касается тех, для кого этот препарат еще не успел стать хоть сколь-нибудь привычным.