Аналитики считали, что они растворятся среди армянского населения, подготовят и проведут серию терактов. Они расположились на территории полка, контролировавшего юго-восточную линию. Их казарма находилась в самом центре укрепленного района, где базировался полк. Там же была и их тренировочная база. Моему взводу было поручено их ликвидировать. Сначала я долго ругался и кричал на Кодолова, полковника, начальника моего. Как ликвидировать? Их охраняют полторы тысячи солдат противника, периметр, вышки, пулеметы, минные поля, колючая проволока. -Как вы себе это представляете? Это же самоубийство! Он смотрел на меня, молча. Он все понимал. Но и я тоже все понимал. Понимал, что не он эту задачу придумал и если не меня, то отправят кого– то другого. Понимал, что нельзя авиа ударом накрыть весь полк, потому что, он рядом с деревней и много мирных жителей пострадает. Кроме того, мы вроде как и не существуем здесь. Официально Россия поддерживает нейтралитет в Карабахском конфликте. Понимал, что уничтожить их надо, иначе они развяжут полномасштабную партизанско-террористическую войну на территории Армении. Мы их, конечно, потом всех выловим, но уже совсем другими силами и другой кровью. Короче, я согласился. Да, и как мог не согласиться? – Приказ есть приказ. Кроме того, несмотря на мои крики и ругательства в адрес полковника, он ведь мой друг, хотя и начальник, мы оба прекрасно знали, что такое задание кроме меня и моего спецназа никто не осилит…Да, я тогда не был уверен, осилю ли я сам.
В общем, из тридцати человек своего взвода я предложил выйти из строя десяти добровольцам, уточнив, что задание будет последнее, потому как равносильно самоубийству. Вышли все, пришлось отбирать. Отобрал всех тех, кому терять было нечего, без семьи, без детей, только Гуртадзе взял, очень уж он просился. У него двое детей, старшему уже пятнадцать, много братьев и сестер, так что позаботятся, если чего, о семье. Хороший был человек, старший лейтенант Гуртадзе. Все хорошие люди были, не такие, с кем сейчас судьба сталкивает, настоящие. Все погибли…
Ночь была славная, идеально подходящая для подобных операций, дождь, порывистый ветер, гром и молнии. Пошли налегке, без бронежилетов, касок и всего остального, только винторезы, штык-ножи, гранаты и куча взрывчатки, чтоб, если что, подороже продать свою жизнь. Взяли даже пару зонтиков.
Азербайджанцы вроде только – только из союза вышли, значит должны быть такие же как и мы, советские офицеры, однако, видимо, не такие. Высланная вперед разведка показала, что караульная служба у них поставлена из рук вон плохо, заградительный барьер– только видимость, колючка без напряжения, без погремушек, без сигнальных ракет. Минные поля… В шахматном порядке, с интервалом в полтора метра, любой выпускник учебки сходу пройдет. Проектировка внутри периметра такая, что не просматриваемых с вышек площадок немерено. Короче пробрались в казарму без происшествий, там все спали, даже дневальный из местных, перерезали всех ножами и так же бесшумно ушли за периметр, оставив на прощание зонтик с таймером на шесть утра. Нам казалось, невероятно, что такую сложную операцию провернули без проколов и без потерь. Уходили с отличным настроением.. Вот и расслабились.
Километрах в трех от вражеской базы проходили по узкому оврагу. Переверзев наступил на сигнальную растяжку, в небо взвилась красная ракета. Мы побежали изо всех сил, так как вокруг этого оврага было ровное плато и мы читались бы, как на ладони. Однако у азеров остались все– таки профессионалы. Овраг оказался заранее подготовленной ловушкой. На него был нацелен стационарный минометный расчет, который и отработал прямо по нам, буквально секунд через тридцать после сигнальной ракеты. Мгновенно убило двоих: лейтенанта Кузнецова и старшего прапорщика Поцепина. Я забрал у Поцепина пульт и активировал первый зонтик, оставшийся на базе врага, пусть посуетятся. Вой боевой тревоги утонул в какофонии беспорядочных взрывов сработавшего зонтика.
Дальше дела пошли совсем плохо. Минометы били прямо по нам. Убило еще двоих: Ветрова и Самылина. Гуртадзе ранило в ногу. Я приказал остановиться и залечь, используя естественные укрытия. Положение наше было аховое. Теперь подключилась и артиллерия. Работали по нам до рассвета. Овраг превратился в месиво из камней, земли и человеческих тел. Я выставил и взорвал оставшийся у меня зонтик, чтобы, значит, наши тела не достались врагу. Классное изобретение советской военной мысли. Визуально, действительно, похож на зонтик, при подрыве он взлетает вертикально вверх, метров на пятнадцать, там взрывается, разбрасывая в радиусе ста метров несколько десятков стограммовых противопехотных мин, которые, в свою очередь, взрываются при любом прикосновении. Опасная штука, эффективная, запрещена международными конвенциями. Утром обстрел прекратился. К тому моменту в живых осталось трое: я, раненый Гуртадзе и лейтенант Преображенский. Я приказал подручными средствами вырыть себе ямы, могилы, зарыться в них, и сверху прикрыться убитыми товарищами. Типа все, никого не осталось. Зонтик сработал очень удачно, разбросав мины по прилегающим полям, но практически не попав в узкий и невысокий, метров восемь, овраг. Мины скрылись в густой, по колени, траве. Мы закопались и затихли, стали ждать команду зачистки.
Читать дальше