Дэвид Гейдер: Маска призрака

Евангелина помедлила, не зная, как лучше ответить.

– Полагаю, рыцарь-командор вспомнил о моем происхождении и посчитал, что находиться здесь мне будет уместнее.

– Однако он ошибся?

– Эта часть моей жизни давно осталась в прошлом.

С такими словами Евангелина окинула взглядом толпу танцоров, которые как раз завершали очередной танец. Оживленно похлопав музыкантам, они рассыпались по залу и погрузились в разговоры. Со стороны это больше походило на рыскание волчьей стаи. Знатные волки выискивали слабейшего и окружали его, предвкушая кровавую охоту. Впрочем, кровью тут не пахло, только гладкие речи и посулы. Бальный зал был своеобразным полем боя, уже усеянным мертвыми телами, и однако же в этой войне не побеждал никто. На следующем балу та же сцена повторится, и то же будет на других аристократических сборищах – неизменно, как прилив и отлив.

– Богатство, влияние, сила – и чего ради все это пус-кается в ход? Во имя личного благополучия, и это в эпоху, когда мир рушится.

Рыжеволосую женщину такие слова явно впечатлили.

– Я готова с тобой согласиться. И ее святейшество, насколько мне известно, тоже.

– Значит, нас уже трое.

Женщина от души рассмеялась и протянула руку:

– Прошу прощения за невежливость. Меня зовут Лелиана.

– А я – рыцарь-капитан Евангелина.

– О да, знаю. У нас долго обсуждалось, кто же сегодня будет охранять Верховную Жрицу. Все-таки многие твои собратья по ордену – и рангу – уже выразили кое-какие… взгляды, которые не могут не вызывать у нас тревогу.

Тон, которым это было сказано, пробудил любопытство Евангелины – собеседница как бы давала понять, что за ее словами кроется нечто большее. Когда Лелиана отошла на пару шагов к столику, чтобы налить себе вина, храмовница не колеблясь последовала за ней.

– На что ты намекаешь? – прямо спросила она. – Что вызывает тревогу?

– Тебе ведь известно, что произошло в Киркволле?

– Это всем известно.

Лелиана жестом указала на ряд огромных окон в дальней стене зала, за которыми виднелся силуэт Белого Шпиля. Башня Круга была одним из немногих – если не считать самого дворца – зданий, видных из любого уголка столицы, притом же ночами ее озарял волшебный свет, и она сверкала в темноте, словно серебристый клинок: «меч Создателя», как любили называть себя храмовники.

– Круг магов в Киркволле взбунтовался и вверг город в гражданскую войну, ее последствия до сих пор ощущаются во всем Тедасе. Храмовники могут оценивать это событие двояко: либо как вызов их могуществу, либо… как урок, которым нельзя пренебречь.

– И как это относится ко мне? Не припомню, чтобы я высказывала свое мнение по этому поводу.

– Разве? – Лелиана пригубила вино, поверх кромки бокала глядя на Евангелину. В глазах ее плясали веселые искорки. – Ты сказала, что знать не использует своего влияния на благо общества. Должна ли я понимать, что храмовники, по-твоему, поступают иначе?

И снова в ее голосе прозвучал неявный намек.

– Да, я так считаю. Мы защищаем мир от магов, а магов – от них самих. Не потому, что они нас об этом просят, и не потому, что дело это легкое, а просто так надо.

– Вот тебе и мнение, причем вполне определенное.

– И его разделяют все мои собратья по ордену.

– Если бы так. – Лелиана на миг помрачнела, но тут же пожала плечами. – Многие считают, что война неизбежна и что Церковь недостаточно поддерживает усилия храмовников по ее предотвращению. Они говорят, что нам пора сделать выбор.

– И ты утверждаешь, будто меня назначили в охрану именно потому, что я, по-твоему, уже сделала выбор?

– Наверняка не скажу. Пожалуй, это стоит обсудить.

Евангелина промолчала, озадаченная этими словами. Рыжеволосая собеседница продолжала потягивать вино – с таким невинным видом, словно разговор у них велся о сущей безделице.

В дальнем конце зала появился другой храмовник. Этот был совсем молод – из рядовых членов ордена, и лицо его блестело от обильного пота, – стало быть, он добирался сюда в немалой спешке. Разглядев Евангелину, он явно испытал великое облегчение и через толпу гостей бегом устремился к ней.

– Сер Евангелина! Хвала Создателю, я тебя нашел!

И тут же осекся, запоздало сообразив, что помешал чужому разговору.

Лелиана беспечно рассмеялась, не выказав ни малейшего неудовольствия.

– Нет нужды беспокоиться, добрый сер, хотя… надеюсь, у тебя имелась веская причина явиться сюда при оружии. Все-таки в этом зале положено находиться лишь одному мечу, – прибавила она, кивком указав на ножны у пояса Евангелины.