Джон Голд - Хризалида. Путь предвестника

Сын Гальбоа, Финкс, иногда приходил посмотреть, как работает его отец. Мы быстро подружились. Он старше меня на три года, ему уже пятнадцать! Только с ним я был ребенком и только с ним я играл. Он изучал искусство безоружного боя, и мы только так и проводили время. Он показывал новые удары – я запоминал. Когда мы виделись, он снова демонстрировал удары, и мы дрались вполсилы. Финкс же привил мне привычку каждый день делать зарядку, постоянно увеличивая нагрузки. Для нас это была забава, для Гальбоа – отрада для глаз. Я плохо ощущаю эмоции, но прекрасно их понимаю у других людей. Гальбоа был счастлив в те моменты, когда видел, как мы играли в доках. Финкс говорил, что я прекрасно учусь, что у меня получается почти идеально. Но он ничего не понимал.

Для него это потеха, для меня – средство выживания. Гальбоа наверняка все понимал, но ничего не говорил. Драться в детдоме приходилось часто. Я использовал показанные Финксом удары, постоянно повторяя их. У меня нет талантов, нет инфосети, разве что память очень хорошая.

Сегодня обычный рабочий день. Когда я оказался в доках, подошел нахмуренный бригадир. Своей серьезностью он всегда навевал мне тревогу. Странно. Все рабочие мрачны и прервали свои разговоры, как только я появился.

– Привет, Анжи. Слушай и запоминай. – Он опустил глаза. – Гальбоа попал под пламя из дюзы плазменного движка. Сгорела правая рука, сильно обожгло эту часть тела. Он больше не будет здесь работать. Сейчас тут инспекция ходит, осматривает все и что-то ищет. Тебе лучше не появляться, хотя бы некоторое время.

Для меня мир рухнул.

Как бог мог допустить такую несправедливость? Все, чего я хотел, все, что имел, чего добился, – все ушло. Не став слушать, переоделся и полез обратно через вентиляционный тоннель. Слез не было… странно. Когда вылезал в нашем секторе, меня поймала местная СБ. Оказывается, они прокрутили все видеозаписи в камерах доков. Фрагментов с доказательствами, что я работал с докерами, не было, а я молчал. Но факт проникновения в закрытый сектор – уже преступление. Когда следователь прекратил брызгать слюной и запугивать, я равнодушно посмотрел ему в глаза и ничего не ответил. Да что мне до его угроз? Тут пришел куратор Ваалси. После короткого разговора со следователем он обратился ко мне.

– Полгода без посещений города. Перемещаться только по территории детдома. Выйдешь дальше – лишим доступа в сеть до конца срока. – Куратор был сух и не обратил на мое равнодушие никакого внимания.

– Вы довольны наказанием? – обратился Ваалси к следователю.

– Вполне. Будет уроком.

– Иди в детдом, – повернувшись, сказал мне куратор.

Придя в корпус, я сразу лег в капсулу и уснул. Сон – лучшее лекарство.

Элиза читала досье на Анжи. Оказывается, мальчик все время подвергался нападкам со стороны сверстников. Вообще не играл в игрушки и игнорировал внимание группы детей к играм. Они, в большинстве своем, не говорили, только некоторые пытались с ним подружиться. На записях было видно, что в такие моменты Анжи говорит очень хорошо. Его речь больше свойственна подростку лет шестнадцати-восемнадцати, чем ребенку двенадцати лет. Дети тянулись к нему. Анжи не был лидером, но его хотелось слушать. О сложных вещах он говорил так, чтобы ребенок мог его понять, часто прибегал к примерам, в целом ведя себя не по-детски. Записям было полтора года, по какой-то причине после смены группы он перестал говорить. Сегодня выяснилось, что он уже долгое время ходит в сектор космопорта. Он, как обычно, ничего не сказал, а куратор не стал спрашивать. Элиза посчитала, что надо углубиться в исследование собранного материала, чтобы понять причину неразговорчивости Анжи. Только так можно выработать план для социальной адаптации мальчика в дальнейшем. На этой мысли она отставила кружку с кофе и углубилась в материалы по делу.

Утро началось с небольшой драки. В тот момент, когда я вылез из кокона, подбежала вчерашняя троица и избивала меня что есть сил ровно до сирены. Потом опять разговор с куратором. Теперь мне плюс два часа учебы, а им по четыре часа. Где справедливость, старик? Как только все вышли и стали расходиться, услышал очередные угрозы и подарил очередную улыбку. Все тело болело, и было очень обидно, что проиграл.

Ситуация требовала ответных действий. Нашел неразлучную троицу: они делали обход блока. Целый час ходил за ними и смотрел, как они выбивают деньги. По пути подобрал небольшой полимерный камень в коридоре, где ведутся строительные работы. Дождался, пока один из сборщиков налогов отошел в туалет, и направился за ним.