Кирилл Клеванский: Сердце Дракона. Книга 1

– Не спишь? – прозвучало совсем рядом.

Он повернул голову обратно. От этого новых посетителей всегда передергивало, впрочем, не этого мужчину. Лет сорока, может, больше, с волевым подбородком и ясным, светлым взглядом.

– Вы кто? – спросил механический голос. – Кто вас сюда впустил?

Он терпеть не мог, когда к нему заходили без стука. Так он чувствовал себя еще более беспомощным.

– О, не переживай, я здесь работаю. – Мужчина сел на край огромной кровати. Это раздражало еще больше. – Мы не виделись – я с седьмого этажа.

– Отдел нейрохирургии?

– И биоинженерии.

Таких санитары называли «Франкенштейнами». Интересно, что потребовалось одному из ученых от простого калеки. Просто немного известного.

– А также я местный главный врач, – белоснежная улыбка тоже не радовала, – доктор Павел Коваль.

Павел протянул руку. Лежащий ее пожал.

– Сильное рукопожатие, – пробурчал врач, слегка разминая ладонь.

Калека мысленно улыбнулся. Когда ты все, абсолютно все делаешь только лишь одной конечностью, она развивается намного сильнее, нежели у других. Что-то вроде особо чуткого слуха у слепых.

– Пожалуйста, к делу, – произнес механический голос. – Я не очень большой фанат… светских бесед.

Надо было сказать, что и особым фанатом людей он тоже не был. Тяжелое детство и все такое.

– Совсем как мне и говорили. – Белая улыбка могла поспорить даже со столь же белыми стенами. – У меня к тебе есть предложение.

– Простите, я пока не думал о жизни женатого человека. Плюс вы не в моем вкусе.

Дурацкие шутки всегда были его защитным механизмом. Они отталкивали людей лучше, чем все остальное. Никто не любит, когда кто-то глупо и неумело шутит. Впрочем, врач рассмеялся.

Он хотел, чтобы Павел поскорее ушел. Ему еще нужно было дописывать сет для нового релиза.

– Что ты знаешь о нейросетях? – спросил Коваль.

– Только то, что пишут в фантастике, – на экране пожал плечами специальный смайлик. – Что-то вроде нейроинтерфейса.

– Примерно так, – кивнул врач. – Это что-то вроде дополнительной нервной системы.

На экране смайлик приподнял брови.

– Вы считаете…

– Что если операция пройдет успешно, то, возможно, вы сможете ходить и говорить. Не сразу, придется пройти длительную и болезненную реабилитацию. Возможно, это займет несколько лет, но…

– Я согласен.

– Но…

– Я согласен! – грохнул металлический голос.

Коваль посмотрел в бездонные, решительные глаза человека, не способного даже повернуть голову. И несмотря ни на что, в этих глазах не было ни капли сомнений.

– Тогда, как только мы уладим все бюрократические проблемы, то можем приступить.

С этого момента потянулись длительные и весьма людные дни ожидания. К нему приходили различные специалисты. Они облепляли его голову разными датчиками, делали тесты, проверяли какие-то там заумные параметры.

У него взяли столько анализов, что, наверное, посочувствовали бы и космонавты. Доходило до абсурда – брали срез ногтя. Причем прислали для этого специального человека с лазерными ножницами. Это, наверное, было единственным занимательным событием.

Приходили и различные психологи. Даже больше, чем обычно. Они, как всегда, задавали абсолютно дурацкие вопросы, и каждый раз он удостаивал их одним и тем же улыбающимся смайликом. Когда совсем доставали – начинал неуместно шутить.

Кажется, он даже умудрился обидеть одну из аспиранток. Та спросила, чего он хочет в ближайшем будущем получить от нейросети. Он ответил почти честно – чтобы у него появилась возможность пригласить ее на ужин и затащить в постель.

Та, наверное, хотела ответить ему что-нибудь неприятное, но сдержалась. Просто молча ушла.

Он еще долго про себя смеялся. А еще психолог… Будучи не способным чувствовать ничего, кроме руки, он никогда не испытывал полового влечения. Даже психического – ему это было банально неизвестно.

Потом приходили журналисты. Они долго его мурыжили под жадным взглядом магната. Тот, наверняка проспонсировав операцию, уже подсчитывал будущие барыши. Наверное, мысленно благословлял тот день, когда взял под свое крыло сироту-инвалида.

Наконец его одели в специальную робу, накачали какой-то гадостью и отправили по длинному коридору. Он медленно терял сознание, пропадая в глубоком, вязком омуте. Впервые в жизни он не сопротивлялся этому чувству. Наоборот. Он распахнул объятья навстречу этому омуту. Последнее, что он увидел – обеспокоенное лицо молодой санитарки.