Ричард Кнаак - World of Warcraft. Ярость Бури

Тиранда против воли проследила направление обеспокоенных взглядов трех жриц. На ложе, сплетенном из травы, омытом серебристым светом Элуны, покоилось неподвижное тело. Сердце Тиранды невольно забилось сильнее, хоть ей давно полагалось привыкнуть к этому зрелищу.

Даже в состоянии покоя гордое лицо казалось серьезным. Время и печали оставили на нем куда больше следов, чем на коже самой Тиранды. Длинные зеленые волосы друида, расчесанные заботливыми руками жриц, покоились на груди, сплетаясь с густой бородой. Широкие изогнутые брови придавали лицу задумчивое и суровое выражение.

Он, хоть и не по собственной воле, был одет гораздо богаче своих собратьев: массивные наплечники с выступающими шипами, наручи и поножи приличествовали высокому положению среди друидов. Все части доспехов были вырезаны из дерева (увядшего, конечно же, ведь иначе это было бы неуважением к природе), но при этом, будучи изготовленными при помощи магии, служили гораздо дольше, чем металлическая броня, и отличались невероятной прочностью. Тело друида до самых обутых в сандалии ступней прикрывала длинная мантия без рукавов с узорами из листьев по бокам и синей полосой с полумесяцами по подолу – то была дань уважения богине Элуне.

Малфурион Ярость Бури, верховный друид, лежал совершенно неподвижно, и в его золотистых глазах застыло отсутствующее выражение.

Тиранда не могла оторвать взгляд от своего возлюбленного. Ее ноги внезапно ослабели. Как кто-то столь яркий и полный энергии мог выглядеть таким безжизненным, потерянным? Тиранда слабо улыбнулась при мысли о том, что даже сейчас Малфурион казался величественным. Была в его благородной внешности деталь, которая сразу же привлекала внимание – могучие рога высотой более чем полметра, выраставшие из лба и тянувшиеся вверх. Дар самого Кенария. Среди друидов было мало тех, кто удостоился благословения самого полубога-кентавра, и, без сомнения, самый могущественный из них покоился в этой пещере.

Тиранда совсем не удивилась, когда у Малфуриона стали расти рога. Они казались лишь подтверждением великой силы, которая всегда в нем ощущалась.

– Малфурион, – прошептала Тиранда, хоть и знала, что возлюбленный этого не услышит. – О, мой Малфурион! Почему же ты снова меня покинул?

Она внимательно наблюдала за тем, как жрицы, встав на колени, прикоснулись ко лбу и груди верховного друида. Тиранда сама некоторое время назад приказала им проводить этот ритуал, ведь только благодаря дару Матери-Луны Малфурион Ярость Бури был по-прежнему жив. Жрицы изо дня в день поддерживали силы друида, тщетно надеясь, что однажды он пробудится и душа, затерянная в глубинах Изумрудного Сна , вернется в тело.

Больше всего на свете Тиранде хотелось покинуть обитель. Зачем Элуна терзала ее такими видениями? Они приносили с собой лишь тревогу и болезненные воспоминания. Тиранда не могла смотреть на Малфуриона, понимая, что, возможно, он потерян для нее навсегда.

Жрицы понуро отступили. Изо дня в день они ухаживали за верховным друидом и прекрасно знали свои обязанности.

Вдруг кожа Малфуриона потемнела.

Три ночных эльфийки как будто ничего не заметили. Тиранда же бросилась к верховному друиду, пройдя сквозь жриц, словно они были сотканы из бесплотного тумана. Ее волновала только странная и пугающая перемена, произошедшая с Малфурионом.

Не в силах даже прикоснуться к возлюбленному, Тиранда могла лишь беспомощно наблюдать за его чудовищным преображением. Кожа верховного друида потемнела и теперь больше напоминала древесную кору. Руки и ноги превратились в подобие ветвей. Волосы и борода скрылись под слоем черной листвы с зазубренными краями, медленно качавшейся, как будто от ветра, неизвестно откуда взявшегося в подземной обители.

Золотистые глаза Малфуриона посветлели и засеребрились, как когда-то давно, в юности, а после глубоко запали, превратившись в черные безжизненные провалы.

Внимание Тиранды, хоть она и сама не сразу поняла, почему, привлекло покачивание листьев. Было что-то знакомое в их ритмичных движениях. А потом жрица различила едва слышный пульсирующий звук, который постепенно нарастал, отдаваясь в ушах.

Биение сердца!

Тиранда нервно огляделась по сторонам, но, похоже, остальные ничего не слышали. Звук, между тем, делался все громче, набирая силу. Наконец он стал оглушительным, листья затрепетали сильнее, а потом…

Потом все стало затихать. Сначала перемену было трудно заметить, но с каждым мгновением ритм становился все медленнее, и ветер, шелестевший листьями, как будто начал исчезать.