Игорь Шенгальц: Охотник

В доме царила темнота, все давно спали, поэтому Себастьян никому не помешал.

Вот опять этот звук! Все, как и говорил Гош: ширк-ширк, будто кто-то царапает деревянную створку окна там, снаружи. И снова – ширк-ширк. Скреблись негромко, стараясь не привлекать внимания. Если бы не обостренный слух Себастьяна, он бы ни за что не услышал этих звуков, тем более сейчас, когда за окном царил хаос.

Даже охотнику, долгие годы занимавшемуся своим ремеслом, понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с духом и отпереть засов. И как раз в этот миг непонятное шорканье прекратилось. Ветер завывал, сгибая деревья чуть не до земли, ливень стоял отвесной стеной, словно вознамерился затопить весь мир, но негромкое скрежетание смолкло.

Пистоль Себастьян оставил у двери: все равно от него на улице толку мало – вмиг зальет водой порох, – и с одним мечом, босой, выскочил на улицу, резко распахнув дверь. Еще несколько мгновений ему понадобилось, чтобы обогнуть дом.

Вот та самая створка. Рядом никого. Но не мог же тот, кто скребся в окно, исчезнуть мгновенно?

Ноги скользили в жидкой грязи, равновесие удавалось сохранить с трудом. Трактир стоял на широкой улице – ее не преодолеть за те короткие секунды, что Себастьян бежал от двери до окна. Значит, противник тоже побежал, только в ином направлении, и успел скрыться за углом прежде, чем охотник смог его заметить.

Себастьян рванул вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, сквозь стену дождя. Никого, и следов не видно… впрочем, их, конечно, смыл ливень.

Охотник обежал вокруг дома, вернувшись к распахнутой настежь двери, и остановился, стараясь дышать глубоко и равномерно. Где же тот, кто царапал ставень?

По лестнице уже спускался Гош с лампой в одной руке и крепкой дубиной в другой, с верхнего пролета выглядывала сонная Дара в ночной рубашке до пят, Удька просунул голову между перил, с любопытством разглядывая насквозь промокшего охотника.

– Что вы делаете, господин? – Гош приблизился к Себастьяну, подняв лампу вверх, и тусклый свет выхватил широкое крыльцо, ступени и часть улицы. – Зачем вы открыли дверь?

Себастьян смерил трактирщика взглядом. Нет, конечно, в обычной ситуации такой вопрос был недопустим, но сейчас надо сделать скидку. Гош боялся, лампа ходуном ходила в его руке. Поэтому невольное неуважение, прозвучавшее в вопросе, Себастьян оставил без внимания и ответил отрывисто:

– Я услышал звуки за окном. Ходил проверить. Там никого нет. Можете идти спать.

Он, не обращая больше внимания на трактирщика, уже лихорадочно запиравшего засов, поднялся по лестнице в свою комнату и сбросил на пол мокрые вещи. В одной из сумок нашлась сменная одежда, но больше запасов не было. Нужно утром сказать Даре, чтобы просушила вещи, иначе не в чем будет ходить.

Несмотря на короткое приключение, заснул Себастьян так же быстро, как и в первый раз. И вполне выспался, проснувшись отдохнувшим, когда утром кто-то негромко постучал в его дверь.

– Завтрак, господин охотник, – это была Дара с подносом. – Ох, ваши вещи все мокрые, я займусь ими!

– Спасибо, – Себастьян ловко вскочил на ноги. – Поставь поднос на табурет.

– Принести тазик с водой и зеркало? – поинтересовалась девушка. – Или вы во дворе будете умываться?

– Неси сюда, – решил Себастьян. – Зеркало не надо.

Дара лучезарно улыбнулась и вышла из комнаты, прихватив вещи. А Себастьян невольно поглядел ей вслед. Вот еще, что удумала, зеркало подать решила! Что он там не видел? Среднего роста, скорее худощавый, чем мускулистый, он, тем не менее, обладал редкостной силой, которую постоянно развивал. Короткая стрижка в противоположность моде на длинные волосы, шрамы: один над левой бровью, второй на голове сбоку – но это видимые, а уж сколько их на теле, скрытые сейчас одеждой – и не сосчитать.

Девушка принесла таз, наполненный водой, и замерла с большим полотенцем наготове. Охотник скинул рубаху, сполоснулся и вытерся. Потом жестом отослал Дару и, как только она покинула комнату, занялся каждодневной тренировкой – размял мышцы, приводя тело в форму. Затем быстро позавтракал, съев крупный ломоть свежего мягкого хлеба и кусок сыра, запив все парным молоком, оделся, не забыв накинуть на плечо перевязь с мечом, и только после этого спустился в общий зал.

Утром здесь собиралось больше народу, чем вечером. Солнце уже вовсю светило сквозь распахнутые настежь ставни, дождь прекратился, и сейчас казалось, что в такой день ничего страшного произойти не может.