Темный - Сны бродяги меж мирами

Генерал тяжело поднялся и, собрав папочки со стола, вышел за дверь. Мы сидели молча таращась друг на друга, переваривая услышанное.

– Получается нас не выкинули на свалку? Не забыли? Мы нужны?

– Нос задирать не надо!– В дверях стоял Иванихин. – Привет орлы! Смотрю жирком заплыли, ничего, растрясем!

Радость от обретения смысла наложилась на встречу и наш куратор потонул в объятиях. Наше бурное веселье прервал декан, выставивший нас из своего кабинета.

Раскапывать сведения о храме или Вратах пришлось долго. Хорошо хоть в летописях Василия Тишайшего удалось найти полный вариант посвящения в ходоки. Это уже при Александре Освободителе их переименуют в кавалергарды, а при князьях были ходоками. Мне не хватало еще двух посвящений, а вот остальной группе придется проходить с самого начала. Иванихин был отчасти в курсе смысла первого посвящения, именно поэтому и приучал нас бороться со страхом. Задача минимум была выполнена, осталось провести ребят через два первых посвящения.

– Петя, отправишься в столицу. Канал связи я дам, смотри не светись, сам знаешь какая на вас охота идет. Ты должен пройти третью ступень или как у вас это называется. Не спорь, так надо. Будешь сопровождать коллекцию университета на выставку, вылет завтра.

Осенний Петербург, золотая сказка, рассказанная великими сказочниками прошлого, для своих правнуков. Чтобы гордились и чтили величие подвига старины. Выставка проходила в Михайловском дворце и я получил прекрасную возможность любоваться Северной Пальмирой практически круглосуточно. Я так наивно думал, пока не отправил открытку с главпочтамта. Уже вечером меня провели проходными дворами так, что я совсем потерялся в неожиданно узких переходах. Мне казалось что все улицы столицы так широки и просторны, что от поребрика до поребрика не менее пятидесяти метров, а тут на тебе, закоулок где и двоим не разойтись.

Как мы оказались в Зимнем дворце я так и не понял. Определил лишь увидав в окно Александровский столп и площадь вокруг него. Снова коридоры, коридоры, спуски, мне уже стало казаться, что мы под Невой идем, когда распахнулись высокие массивные двери в светлую комнату. Окон не было, но яркий свет заливал пространство комнаты. Отделка была весьма скромной, бумажные обои, простенький паркет, да и мебель какая-то казенная. Мои провожатые сдали меня скромному типу за обычным канцелярским столом и исчезли.

– Вы знаете что от вас требуется?– Чиновник с любопытством меня разглядывал.– Если есть конкретные пожелания, изложите в письменной форме. Стандартный набор подготовлен и ждет вас в комнате. Что-то еще?

Угу! Решимости сделать это! Этому то что, не получится у меня, встретит следующего и так далее, пока не выйдет на пенсион. Ладно, нечего оттягивать, только хуже будет.

– Я готов.– Голос у меня стал скрипучий, пересох от волнения.– Куда идти?

Третий ритуал проходит у Врат. Это я раскопал совершенно случайно, просто попалась картинка где человек совершал манипуляции перед огромным овальным зеркалом. Очень уж изображение зеркала совпадало с рисунками Врат. Требуется познакомиться поближе с артефактом, точнее представиться, в общем не важно, главное то, что это должен сделать я сам, добровольно! Да еще зная, что кого-то он не принимает…

– Отдаю тебе кровь свою, принимаю силу твою. – По лицу катит пот, дрожащими от напряжения руками втыкаю узкий клинок в селезенку и резко вынимаю.– Прими ее и одари силой.

В глазах туман от боли, но волнения уже нет. Выбор сделан, дальше либо смерть, либо все же смерть, но позже.

– Отдаю тебе жизнь свою, принимаю дары твои.– Стилет вонзается в печень и я с трудом извлекаю его обратно.– Прими ее и одари меня новой жизнью.

Раскаленные прутья впиваются в раны и я ору пока силы не покидают меня совсем. Дыхания не хватает и мне остается только глотать слезы и кровь из прокушенных щек. Дурацкая мысль пробивается в одурманенный болью мозг. Как целоваться, если язык откусишь? Похоже она была лишней…

Я вернулся в Царицын вместе с выставкой через неделю. Золотой осенний Петербург остался без моих восторженных вздохов, я едва оправился к отъезду, обратно выставка возвращалась по железной дороге. Наверное это было правильно, дать мне еще несколько дней. Мне не пришлось хоронить Веру. Наша Рыженькая не вернулась из кошмаров. Ребята провели несколько суток у ее постели, пытаясь достучаться до ее сознания. Они наблюдали ее последние попытки вырваться, вырвать свой разум из тисков кошмаров и ничего не могли сделать… Я стоял у скромной могилы на кладбище рабочего поселка и смотрел на архивное фото, улыбающейся красавицы Веры.