Almerto - Рядовой

– Тебя позовут на общем завтра, – говорит Куржан, киваю ему меланхолично.

Вот если бы ОН мне вручил награду с завязью ленты на груди. Я бы отказался от золота. Как есть бы отказался. Мне самому за пятьдесят, на старости лет вот влюбился на свою голову. Да еще и в кого?! Ну как я мог?! Корил я себя каждую ночь, дроча себе в кулак и представляя, как я овладеваю стройным и молодым телом ротного.

Вернулись мы в казармы лишь сутки пройдя по болоту, чтобы срезать путь и донести раненых живыми. Я тащил сразу двоих и, честно говоря, подустал очень. Раненых было очень много. Стягивали тканевые петли спереди и сзади и, если были более или менее мелкие, то клали по две стороны. На более крупных мужчин. Мне сунули не мелких… далеко не мелких. Но одно радовало, что они были одного веса почти. Меня не утягивало по сторонам. Лишь пошатывало иногда. Палка, о которую я опирался, помогала очень. А вот плечо больное плохо заживало. Иногда кровь текла из раны.

Дотащив в лечебные кровати раненых, я, с облегчением выдохнув, даже присел от усталости и услышал благодарное:

– Ну ты и буйвол! Путиш, тебя земля, наверное, родила, а не женщина!

Я усмехнулся на очнувшегося раненого.

– А что, земля – не женщина?

Он лишь почему-то побледнел сильнее и кивнул нехотя.

На выходе остановился, потому что лекарь попросил перетащить кого-то из одной комнаты в другую. Пришлось послушно потаскать больных с койки на койку и наконец, отправиться спать. Хотя повар дал мне перекусить вяленого мяса и компота из ягод. Благодарно схомячив все и закусив вкусным караваем, крякнул от сытости. Теперь можно и поспать.

Утреннее построение было радостным для всех. Все ждали наград и… денег. А я ждал, когда меня отпустят, в эту ночь я впервые спал спокойно, с надеждой о небольшом отдыхе. Я его заслужил. Да и подлечиться надо было. На этот счет я всегда шел в широкую пройму реки и там ловил рыбу, спал в шалаше. И строил свой дом, который так никогда не дострою. Это уже был третий дом, который я отдавал другой семье. Как в игру какую-то играл. Построю дом, и ко мне сразу подтягиваются те, кто так и не может построить. Земля, вроде, есть. А вот умельцев – нет. У нас еще ведь так просто и не построишь, пройма очень опасна по осени. Такие ветра и наводнения, по весне. Надо строить добротно, и чтобы не дуло.

Замечтавшись о хорошей и доброй работе, прослушал начало командира и замер, жадно глядя на сонного ротного. Таким я давно его не видел. Вернее будет сказать, ни разу не видел. Он был уставшим и каким-то разбитым. Может, кто поцарапал его? Но как узнать?! Сердце встревожено гукнуло за него, и словно мне в помощь его спросил вошедший с мешком наперевес воевода.

– И что у нас с ротным? Я думал, буду награждать, и все будут радостными, а мой ротный подает всем плохой пример? Ранили?

Но Циате быстро мотнул головой, вытягиваясь в струнку перед старшим по званию.

– Вольно! – крикнул воевода, кидая мешок на пол, и кивнул Циате.

Тот, сразу поняв, что надо делать, чуть усмехнулся и почему-то резко посмотрел мне в глаза. Стало неловко от этого, словно он мне в душу глянул. И прочитал там невесть что. Я покраснел, вспомнив сны о нем, и перевел взгляд на воеводу. Он уже оглашал список, и ротный раздавал ленты и золото, спрашивая, что хочет каждый, что отличился. Вариантов немного, либо тут отсыпаешься, либо в доме у себя. У меня деревня недалеко отсюда, потому мне удобнее. Большинство сразу шло в дом утех. Меня огласили последним, и я не расслышал привычного поздравления, а замерев, услышал лишь:

– … должности… выйти вперед…

Как и положено, сделав шаг вперед, я посмотрел на воеводу, и ротный, после кивка подошел ко мне, перепоясывая меня в красный пояс. Я – РОТНЫЙ?! Неверяще и взволновано смотрю сначала на ротного и потом на воеводу. Что они удумали?! От смущения лишь развел руками и вздохнул.

Лишь бы отпустили отдохнуть, лишь бы отпустили. Воевода подошел ко мне и, посмотрев на меня снизу вверх, сказал, ухмыляясь:

– Добро мужик!!! Богатырь!!! Иди пока на отдых, после десяти дней придешь сразу ко мне в кабинет.

Киваю, неверяще глядя на воеводу. Чуть не сметая со своего пути ротного, успеваю перехватить его тело, крепко сжав одну руку на его бедре, другую – с другой стороны на плече. Он что-то сказал тихо, но я, от волнения ничего не поняв, лишь кивнул и рванул быстрым шагом.

Поздравляли меня группами, поднять в воздух боялись. Но все уважительно хлопали по локтю. Мой рост всегда был помехой для меня. Дразнить меня побаивались еще с подросткового возраста. Умело давал сдачи и редко когда проигрывал. Если проигрывал, то потом все равно нападал уже продуманно. И сейчас, обведя всех взглядом, сказал насмешливо: