Алан Нукланд - Эпоха Полтины. Декста Квинта

Прижимаясь лбом к холодному полу и тяжело дыша, Кейн пытался замедлить бешеный ритм сердца.

Как же его всё это достало. Лучше бы он умер на войне, всем было бы от этого легче. Одним солдатом больше, одним меньше – какая разница? Почему его не пронзило арбалетным болтом, не прошило мушкетной пулей, не ударила смертоносная молния хотя бы одного имперского мага, которых он так остервенело истреблял?

Кейн зашёлся в хриплом хохоте.

Да, та ещё задачка – умереть на войне, которой не было!

Некоторое время спустя истерика прошла, и ему полегчало настолько, что он смог встать и умыться. Выпитая из бадьи холодная вода растеклась по груди, оставляя после себя прекрасное ощущение свежести. Это окончательно привело его в чувство. Теперь можно было бы и перекусить завалявшейся где-то банкой консервов и идти на работу, но вот последнего чертовски не хотелось делать. И именно это нежелание натолкнуло на мысль посетить старого приятеля – у него-то наверняка есть что выпить и чем закусить.

Накинув куртку, Брустер вышел на улицу. Было довольно прохладно, но застёгиваться было лень, и он шёл нараспашку. Затянутые серым смогом небеса сегодня были светлее и уже не так угнетали. Хотя люди и так к ним привыкли. Человек вообще ко всему привыкает, такова уж его природа. И Кейн не был исключением, уже давно привыкнув к этому городу, к этим законам, к этому обществу, да и вообще ко всему. Так и жил, не замечая своего окружения, а окружение не замечало его. В этом вопросе был найден идеальный компромисс.

Кейн остановился перед красной дубовой дверью. Взявшись за стальное кольцо, зажатое в львиных клыках на двери, несколько раз громко постучал. Ему незамедлительно ответил приятный женский голос:

– Здравствуйте. Пожалуйста, назовите себя и огласите цель визита.

– Кейн Брустер, пришёл выбить дурь из Лотара Дрэмма.

Прошло минут пять, прежде чем дверь всё-таки открылась. Миновав тесный коридорчик, Кейн оказался в просторной комнате. С того раза, как он тут был в последний раз, ничего кардинально не изменилось: повсюду декоративные светильники в виде свечей, мягкий ковёр под ногами, красивые муляжи мечей, щитов и топоров на стенах, лакированный дубовый стол у окна и несколько резных стульев вокруг него. Не долго думая, Брустер плюхнулся в мягкое кресло, закинул ногу на ногу и стал рассматривать откровенный портрет имперской куртизанки над большой двуспальной кроватью, застеленной красными покрывалами – у Лотара явно слабость к красному цвету.

Вскоре появился и сам хозяин квартиры с влажными волосами до плеч. Судя по его недовольному лицу, он не был рад раннему гостю.

– Чем обязан? Денег в долг не дам, сначала старое верни. – Дрэмм скрестил руки на груди и оперся плечом на одну из четырёх резных ножек кровати, выполненных в виде обнажённых дев, тянувшихся руками к потолку.

– Да? А мне казалось, что я тебе всё вернул. – Кейн ухмыльнулся разбитой губой, отчего запёкшаяся было на ней корочка лопнула. Скривившись, облизнул ранку и промокнул её рукавом. – Что-то ты какой-то помятый, Лотар. Синяки на руке и ссадина на челюсти тебя, наверное, безмерно радуют, да?

– На себя сначала посмотри. – Дрэмм нахмурился. – Тебе-то кто накостылял?

Кейн пожал плечами и уставился на куртизанку.

– А шут его знает, не помню. Может, это даже мы друг другу наваляли.

Лотар окинул гостя задумчивым взглядом: неопрятно одет в видавшие виды одежды, костяшки пальцев на грязных руках, с обкусанными под корень ногтями, сбиты и покрыты корочкой из запёкшейся крови; чёрные глаза глубоко посажены на худощавом лице с жёсткой бородой, а спутанные и засаленные волосы с проседью разбросаны по плечам. Бывший барон не переставал удивлялся тому, как, несмотря на практически каждодневные потасовки, его гостю удалось не только сохранить все зубы, но и умудриться ни разу не сломать прямого носа. Не меньше удивлял и тот факт, что они были своего рода друзьями. Это было поразительно, если учитывать, что Брустер был колонистом, а он имперцем. Хотя, как говорят в народе – солдат солдату ровня, независимо от того, за чью сторону они воюют. Поэтому, несмотря на свою глубокую неприязнь к Кейну, Лотар сразу понял, к чему тот ведёт. Повернувшись к портрету куртизанки, он засунул руку под полог и что-то быстро прошептал – картина едва заметно потускнела.

– Думаешь, нас разняли часовые и наложили чары забвения? – Дрэмм сел на кровать.

Кейн вновь пожал плечами.