И. Барс - Игры со временем

– Если такое всё же произойдет, я искренне надеюсь, что моего воспитания хватит, чтобы не сидеть под куст…

Дверь часовни отворилась, оборвав Кифа на полуслове, и на свет вышла Юлифа. Как полагается, лир Гальморт тут же поднялся на ноги. Однако монахиня вниманием его не удостоила. Она посмотрела на Эниру, которая уже успела надеть маску безутешной тревоги.

– Всё хорошо, Эни. Рану я обработала и зашила, – изогнула красивые полные губы в поддерживающую улыбку Юлифа, обнажив белые зубы с небольшой щелью между резцами и показав очаровательную ямочку на левой щеке. – Через час подойди, пожалуйста, на кухню, я приготовлю Юхану суп, он должен поесть.

– Ох, Юлифа, ты не представляешь, как я тебе благодарна. Дай Оркус тебе здоровья. Еще раз прости за беспокойство.

Пока Энира рассыпалась в притворных извинениях, Киф перевел свой взор в полумрак капеллы. Оттуда, словно мертвец из склепа, заторможено шагал Юхан.

– Юлифа… – еле слышно позвал квихельм монахиню, как только она обернулась, он очень нехарактерным для себя голосом произнес: – Ты говорила, что нужна будет перевязка. Когда я смогу прийти к тебе?

Лицо Фалемота было белее снега, а уши краснее самого спелого томата. Киф никогда бы не поверил, что эта здоровая мускулистая детина, будет мяться, как пятилетняя испуганная девочка.

– Завтра, после утренней молитвы, подходи к капелле, – ответила Юлифа, после чего нежно улыбнулась ему.

– О, не беспокойся, Юлифа, я сама его перевяжу, нам просто сегодня нужно уходить из крастра. Хватит вас уже объедать, – вмешалась Энира, подходя к Фалемоту.

– Как уходить!? – воскликнул Юхан, алая краска с его ушей за секунду залила всё лицо. – Куда!?

– Нам нужно идти, Юхан, – с нажимом на слове «идти», произнесла лира, очень многозначительно посмотрев на него со всей высоты своего небольшого роста.

– Очень жаль. Вы нас нисколько не стесняете. И что бы вы знали, мы всегда будем рады видеть вас в нашем крастре.

Киф не встревал в этот странный для себя разговор, а лишь слушал и наблюдал. И поразило его не то, что монашка ответила Юхану, а то, что она, действительно, расстроилась, когда Эни сказала про уход. Когда же девушка, перед тем как их покинуть, едва заметно кинула смущенный взгляд на Фалемота, у Гальморта слегка приоткрылся рот.

У Юхана был такой вид, словно у него случился сердечный приступ. Он больше так ничего и не сказал, провожая монашку круглыми, стеклянными глазами. Как только она скрылась из виду, он моментально ожил и набросился с криками на Эниру:

– Как ты могла!? Зачем ты так со мной поступила!? Еще хуже, чем этот подонок! – ткнул Юхан пальцем в Кифа. – Для чего ты подарила мне надежду, если знала, что уходить скоро!? Зачем!? Зачем!? Зачем!? Это подло! Это так подло!..

На каждое свое восклицание, Юхан с бешенством пинал ни в чем неповинную траву, а когда выдохся, плюхнулся на ближайший камень. Не обращая внимания на распоротое предплечье, он обреченно обхватил голову руками и, словно заведенный маятник, начал раскачиваться взад-вперед.

Киф никогда в жизни не видел такой трагедии в друге. С легким переживанием, он неуверенно подошел поближе и попытался заглянуть в лицо Фалемота.

«Уж не плачет ли он там?» – проскользнула в голове прохладная мысль. Пообещав себе избить друга до полусмерти, если он сейчас рыдает, Киф осторожно потряс его за плечо:

– Дружище, ты чего? Из-за монашки что ли т..?

Договорить Гальморт не успел. Юхан от души врезал в челюсть квихельму. Рот наполнился металлической кровью. С радостью осознав, что глаза друга наполнены злостью, а не слезами, Киф с облегчением выдохнул. Отвечать на удар Гальморт не собирался, а вот Энира решила утихомирить друга.

Выскочив перед Кифом, как Кардаш из табакерки, она звонко зарядила Фалемоту бодрящую пощечину и, с силой оттолкнув, грозно прикрикнула:

– А ну угомонись немедленно и вытри сопли! Хочешь оставаться – оставайся! Тебя никто не тащит за собой. Хочешь любить и быть любимым? Прекрасно! Я за тебя только порадуюсь.

Амплитудно развернувшись, так что длинные волосы вспорхнули воздушным вальсом, Энира резво пошла прочь. С жалостью глянув на растерявшегося друга, Киф последовал за лирой.

Она нашла правильные слова, чтобы Юхан не просто безропотно покинул вместе с ними крастр, а чтобы при этом еще и вину свою почувствовал. Лира Бэр умела это делать так, как никто. И действительно, спустя час, когда Энира попрощалась с несколькими монахинями, которые снабдили ее провизией, и они с Кифом уже выходили из крастра, их нагнал Юхан.