Степан Кирнос: Дорогой скорби: крушение Ордена

«Изиди Пожиратель Мира. Словами, чьи кости старше чем твои, мы лишаем тебя места в этой эпохе и изгоняем тебя!»

– Фелдир при битве на Глотке Мира

«Победа в сражении – это самая незначительная победа. Победа без сражения – вот высочайшее мастерство».

– Цурин Арктус

«Первое значение всегда скрыто».

– Вивек

Южный Тамриэль. Валенвуд. Третья эра, двести семьдесят восьмой год.

Рассветает. Солнце плавно начинает путь с востока, озаряя землю и разгоняя оставшиеся тени сумрака, плавно идя по земле и развивая ночной мрак. Хлад ночи стал постепенно сменяться утренним потеплением. В этой части света утро начинается с лёгкой прохлады, улучшенной умеренным морским бризом, который рвётся ласковыми воздушными потоками с юга, что превращает каждый солнечный день в череду приятных моментов.

На городок опустился свет, отгоняющий мрак и в каждый дом, каждое окно устремились лучи утреннего солнца, развеивая полуночную прохладу. Яркий свет мягко проникает и в окна старого дома, поставленного практически у края селения, заставляя молодого жильца понять, что ночь скинула с города мрачный покров, и пришло великолепное утро. Юноша, потирая глаза и через зёв, стал медленно и лениво просыпаться, скидывая вуаль сна.

Эфемерное, лёгкое полотнище ткани, служившее одеялом, отброшено прочь и свет пал на желтоватую кожу. Житель дома стал подниматься, лениво откидывая светло-золотистые волосы и протирая глаза. Его лицо, вытянутое, с отточено-заострёнными чертами лица обернулось к окну, и нефритовые очи впились в образы того, как небольшой куст бьётся листьями о стекло. Он поднялся с деревянной кровати, смягчённой кусками ткани и набитым пухом чехлом, выступающим в роли подушки. Рубаха, белая как облака, повисла на стройном теле и слегка трясётся с каждым шагом.

Затёкшие от сна конечности несколько сковывают движения, но всё же рвение и бодрость заставляют скинуть ночную сонливость. Под ногами он сразу чувствует холодную шероховатую поверхность, трущуюся о стопы. Это оказался пол, сделанный из досок южносиродильского дуба и едва ошкуренный.

Утончённые губы юноши раскрылись, исторгая слова, произносимые чуть грубым голосом:

– Ох, Азариэль, наконец-то наступил этот день – пронеслась на весь небольшой дом мысль, наполненная ощущением грядущего счастья. – Так, а куда я положил свою одежду?

Для юноши это не совсем обычная заря, не такая, как сотни предыдущих, ибо после этой для него наступит иная жизнь, наполненная светом и блистательным долгом, как ему кажется. Это утро, в мечтаниях парня, ключ к его будущей жизни, которая по его представлению круто поменяется. И он действительно прав – сегодняшний рассвет изменит его жизнь. Радикально.

Он, не тратя времени на все обычные утренние процедуры, кинулся в сторону, в гостиную, где под грузным белым потолком, на столе лежит его одежда. Юноша мгновенно натянул на себя брюки из кожи северного оленя, зиявшие белыми пятнами и потёртостями, кожаный жилет и лёгкие сапоги под колено.

Через секунду Азариэль за пару шагов переместился из просторного зала в тесную кухоньку. Её стены голы, за исключением мест, прикрытых парой шкафов. Из единственного источника света льются солнечные лучи, озаряя кухню. Взгляд нефритовых глаз пал в окно и дальше – на улицу. Парень едва на стол не залез, лишь бы увидеть, кто идёт по улице.

– Ну, где же ты… где? – нервно вопрошает сам у себя парень и отошёл от подоконника, вернувшись в комнату, расстроено приговаривая, усаживаясь за стул за комнатным столом. – Уже должна бы вроде прийти.

«Боги, дайте мне сил», – молвит про себя Азариэль. Юноша думает, что его будущее служение, праведное предназначение, которому он послужит, станет залогом покровительства Девяти к нему. Он надеется, что милосердные боги спасут его от всякой проказы, нечисти и всякого несчастья. «Милосердная Мара, дай мне своей любви, Талос, укрепи дух мой, Акатош, помоги мне», – молится про себя тихо юноша, однако его душа не чувствует тепла, и как бы его молитва не была сильна, ему кажется, что она не слышима.

Томные ожидания берут верх над Азариэлем, так как день, момент сегодняшний очень важен и не в силах сидеть на месте парень срывается со стула, подходя к стене. Золотистый палец коснулся деревянной балки дома, не покрытой известью, ощутив, как шероховатая поверхность трёт конечность. И тут, целой вереницей на него нахлынули старые, мрачные воспоминания, связанные с ранним детством, проведённым в этом самом доме.