Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

– Затем, что он знает: сами мы никогда не взбунтуемся. Вот он и не оставил нам выбора.

Теппер побледнел.

«Вседержитель, – подумал Меннис, – я не могу этого сделать. Я едва поднимаюсь по утрам… я не могу спасти этих людей».

Но разве у него был выбор?

Меннис повернулся к Тепперу:

– Собери людей, Теппер. Мы должны бежать до того, как весть о несчастье достигнет Вседержителя.

– И куда мы пойдем?

– В пещеры на востоке, – ответил Меннис. – Путники говорили, там прячутся мятежные скаа. Может, они примут нас.

Теппер побледнел еще сильнее.

– Но… нам придется идти туда много дней. И ночевать в тумане!

– Мы справимся, – сказал Меннис. – Или можем остаться здесь и умереть.

Теппер несколько мгновений стоял неподвижно, и Меннис подумал, что он слишком потрясен. Однако вскоре Теппер сдвинулся с места и принялся сзывать всех, как ему было приказано.

Меннис вздохнул, глядя на струйки дыма над пожарищем, и мысленно как следует обругал Кельсера.

Да уж, действительно – новые времена.

Пепел сыпался с неба.

Вин наблюдала за пушистыми хлопьями, плывшими в воздухе. Лениво. Беззаботно. Свободно. Комки сажи кружились, как черные снежинки, опускаясь на темный город Лютадель. Они забивались в углы, их несло ветром, они образовывали крошечные водовороты на вымощенной булыжником дороге. Они выглядели такими безобидными. А как им еще выглядеть?

Вин неподвижно сидела на одном из пунктов наблюдения – потайной нише в кирпичной стене дома. Из этой ниши члены шайки могли наблюдать за улицей, высматривая признаки опасности. Вин находилась не на дежурстве, просто наблюдательная ниша была одним из немногих мест, где она могла остаться одна.

Вин любила уединение. «Когда ты в одиночестве, никто тебя не предаст». Это слова Рина. Брат научил ее многому, а потом подкрепил свои уроки тем, что сам ее предал. «Это единственный способ учиться. Любой может предать тебя, Вин. Любой».

Зола и пепел продолжали падать. Иногда Вин представляла, что она сама похожа на пепел, или на ветер, или даже на туман. Что она нечто, не имеющее мыслей, способное просто существовать, ни о чем не думая, не заботясь, ничего не чувствуя. Тогда она была бы… свободной.

Она услышала неподалеку какой-то шорох, и люк в задней части маленького помещения со щелчком открылся.

– Вин! – окликнул ее Улеф, просовывая внутрь голову. – Вот ты где! Камон ищет тебя уже с полчаса.

«Потому-то я и спряталась».

– Тебе надо поспешить, – сказал Улеф. – Скоро можно будет приниматься за работу.

Улеф был долговязым парнем, по-своему очень милым и наивным, если, конечно, того, кто вырос на дне, можно назвать наивным. И разумеется, это не означало, что он не может ее предать. Предательство не имело никакого отношения к дружбе, оно было вопросом выживания. Жизнь на улицах жестока, и если какой-нибудь вор-скаа хотел избежать поимки и казни, он вынужден был предавать.

«Безжалостность важнее всех эмоций». Это тоже сказал Рин.

– Ну? – вопросительно произнес Улеф. – Надо идти. Камон в бешенстве.

«А когда он не бесился?»

Однако Вин кивнула, выбираясь из тесного, но уютного пространства наблюдательной ниши. Она проскользнула мимо Улефа и вынырнула из люка в коридор, а оттуда – в заброшенную кладовую. Эта комната была одним из многих помещений, расположенных в задней части склада, – они служили передней стеной тайного дома. Собственно берлога шайки скрывалась в каменной пещере под зданием.

Вин вышла из здания через заднюю дверь, Улеф тащился следом. Работать предстояло в нескольких кварталах отсюда, в более богатой части города. Это была сложная работа – одна из самых сложных, с какими вообще когда-либо сталкивалась Вин. Если Камона не поймают, награда светила по-настоящему большая. Если же поймают… Конечно, обжуливать вельмож или поручителей – опасное занятие, но все же лучше, чем работать в кузнице или на текстильной фабрике.

Вин вышла из переулка, очутившись на темной улице, вдоль которой тянулись многоквартирные дома одной из городских трущоб, населенных скаа. Скаа, слишком больные, чтобы работать, прятались в углах и сточных канавах, заметаемых пеплом. Вин опустила голову и поглубже натянула капюшон плаща, защищаясь от падавших хлопьев.