Илья Плавильный - Святая война. Начало

Священник вопросительно хмыкнул. А Марья, выкрикнув фразу на непонятном мне языке, при чём я был уверен, что раньше его не слышал. Вытянула руку, запустив щитом в падшего, подпрыгнула. И прыжок этот можно было сразу записывать в книгу рекордов Гиннесса. Метра четыре, а то и больше, и это с места. В высшей точке на мгновение зависла, изогнулась и щучкой влетела в этот самый рисунок на полу.

– К… куда? – промямлил я.

Рука зверски ныла, а нога пульсировала болью. От безумной улыбки и пускание слюны меня останавливало присутствие моих родных. – Значит ещё не сошёл с ума. Если б не они… То уже пошёл бы выплясывать Камаринскую. Сюрреализм реально засношал. Я чувствовал, что проваливаюсь в объятья безумия, от всего пережитого. А кого тогда моим девчонкам? Я обернулся на свою семью – страх, усталость и обречённость, плескалась в их глазах. Даже младшая не плакала, не кричала, а испуганно смотрела на падшего.

Так собрался! Не дребезжать! Давай! – приказал сам себе и поднял глаза на тварь. Хотя слабо представлял – чего я могу дать.

Удар щитом по падшему был силён, он сдвинул тварь метра на два. Кожа на уроде потрескалась и сочилась чёрной кровью, которая тяжёлой густой дымкой падала на пол.

Но нечисть это не обескуражило. Он уже встал, чтобы встретить, бросившегося на него, священника.

Яков, не добежав до твари метра полтора, припал на колено и опустил руки на пол. По полу от рук, конусом пошло жёлтое пламя, охватившее ноги падшего и приковав его к полу. Тот взвыл скрипучим, но теперь низким рыком. Ударил с двух рук, страшными когтями по спине батюшки. И по тому побежал чёрный огонь. Священник вскрикнул и отступил на шаг назад. Раскинув руки в стороны проговорил какую-то молитву, и руки Якова охватил жёлтый огонь. Он в прыжке нанёс сильный удар падшему в голову, поднырнул под руку, заходя твари за спину, ударил крюком правой в печень. И уже распрямляясь добавил левой в основание черепа.

Во батюшка орудует! – думал я в обалдении, наблюдая за поединком.

Но развить успех Яков не смог. Падший взревев, окутался чёрным огнём и расправив, перепончатые крылья, ударил им во все стороны.

Священника смело в сторону, вообще в радиусе пяти метров от твари пространство очистилось. Оторвав ноги, охваченные жёлтым огнём, от пола он подпрыгнул и с силой приземлился на пол. Больше падшего ничего не сдерживало, оковы слетели. Он подлетел к Якову и ударил наотмашь когтями, заправленными черным огнём. Яков закричал и рухнул на пол.

А из пола-провала, где был странный рисунок, уже лезли черти и бесы.

Я каким-то шестым чувством осознал. Это как прозрение, мелкий вчерашний гадёныш – чёрт, а безглазая тварь – бес.

За ними из провала вылетела… Марья…

Она преобразилась – большие крылья, цвета зрелой пшеницы, состоящие из крупных перьев, были в подпалинах. Глаза горели синим огнём, волосы были растрёпаны и ниспадали на плечи. Балахон был изорван, а в прорехах проглядывался диковинный доспех.

Грудь высоко вздымалась, она часто дышала. По её виду было понятно, что недавно она вела бой.

Марья зависла на мгновение под потолком, предплечья её горели синим огнём. И резко обрушилась на толпу нечисти, разбрасывая и калеча, она как святой воин из библии – сражалась с адовыми отродьями.

В помещении церкви стоял гул, грохот и рёв, от бушевавших энергий.

А падший тем временем оказался возле меня и схватил за горло.

– Прозревший!? Интересно! – проскрипел он.

Меня сковывал холод и страх исходивший от твари. Он поднёс меня к своим глазам, и я заорал. Из меня вынимали, тянули жилы. Ничего не соображал от боли. А из меня уходила жизнь.

Затухающим сознанием, через толстый слой ваты, услышал крики. Полные боли и отчаяния. Узнаю кому они принадлежат.

Дети… Вика… Лера… Катя…

Потянулся к искорке, догоравшей у меня в груди, чтобы в последний раз её разжечь. И она ответила, сначала неохотно, робко. Но вскоре превратилась в пламя. А я всё раздувал и раздувал её.

После целой вечности усилий. Ну как мне казалось. Открыл глаза.

Мои руки держали голову падшего, большие пальцы были внутри его глазниц. Я весь горел – буквально. Правая рука твари сжимала мне горло, а левой он наносил удары в область груди. Мы оба орали. Боль, ненависть, злость всё смешалось, но более всего я чувствовал любовь. Она горела во мне праведным гневом…

Я спасу вас мои девчонки, вы будете жить.

Руки стали слабеть, сознание поплыло. По лицу, из глаз что-то текло.