Виталий Сертаков - Свиток проклятых

– Дайте ему коня, – приказал купец.

Я запрыгнул в седло и поскакал вдоль бесконечных тюков, корзин, телег. Оказалось, я знал, куда ехать. Я ни разу не остановился, пока не достиг нужного места. Здесь уже распрягали животных, отводили к реке, набирали воду, разжигали огонь. Имамеддин послал за мной двоих, они нарочно отстали, но тянули шеи.

Сердце мое заколотилось, когда я увидел длинный голубой шатер, или скорее серый, покрытый многодневной коркой пыли. Я остановил коня и спешился. Путь преградили черные воины с копьями. Ими командовала толстая женщина, одетая как мужчина, с лицом темным и морщинистым, как у всякого, кто проводит жизнь в караване, с кривыми кинжалами и пиками.

– Пропустите его, – приказал мой соглядатай.

Женщина не сразу его послушалась, она стали перекрикиваться с кем-то через мою голову. Я поймал ее страхи, и не слишком удивился. Оказывается, она охраняла девушек-рабынь, купленных Имамеддином далеко на севере, за владениями готов и хазар. Она боялась выполнить волю господина, и боялась его же последующего гнева.

– Ладно, пропустите его. Но помни, ты просил только одну вещь.

Вероятно, что-то происходило неправильно. На миг я усомнился в честности весталок, я поискал глазами зев пещеры в высокой скале, нависавшей над трактом. Оттуда сверху за мной наблюдали наставники, но я не мог спросить их совета. Над нами кружили хищные птицы, явно окольцованные ловчими Имамеддина. Если кир Дрэкул расправит крылья, его все равно не подпустят ко мне, разорвут в воздухе.

Там было много девушек с закрытыми лицами, но они меня не интересовали. Я искал нечто, что можно развернуть и прочесть. И выполнить волю отца. Открыть врата в мир, где род Закайя обретет могущество, равное царскому.

В шатре я встретил одну лишь невольницу. Из-под наброшенного платка струились белые, очень нежные волосы. Хотелось прижаться к ним губами, хотелось вдыхать ее запах. Во мне просыпалось мужское естество. Я впервые узнал, как это бывает, когда человек забывает мать и отца.

Я сразу догадался, что Свиток у нее. Я вытащил кинжал, на случай, если она вздумает сопротивляться. Белая саламандра жгла мою грудь, но я не обратил внимания. Саламандра требовала, чтобы я укрылся под ее пятнистой защитой. Если бы я доверился моему живому доспеху, все могло бы пойти иначе.

Но человеку неведомо, где закончатся его дни, в этом сила и мудрость смертных.

Признаюсь, я вздрогнул, потому что опять увидел речную ведьму с Руяна. Я вспомнил проклятую тварь, утопившую мою мать в фонтанчике для питья. Та тоже ослепила красотой, а затем обернулась в ночной ужас.

– Отдай мне то, что скрываешь под своим халатом, – я протянул руку. Саламандра жгла мне грудь, но не пристало сыну кира Закайи прятаться от слабой женщины. Рабыни не носят оружия, ее тонкую шею я сломал бы одним движением.

– Здравствуй, пожалуйста, – ответила она на греческом, скинула платок, и я сразу понял, что язык империи всегда останется чужим для нее.

Она распахнула халат. Кажется, на ней были смешные шальвары, в которые обряжают своих женщин парсы. Смешные полосатые шальвары до пояса, выше пояса ничего. Красивая маленькая грудь, кожа белая как молоко, только лицо загорелое и кисти рук. Клянусь Многоликой, она совсем не походила на речную ведьму, она была совсем юной, и очень красивой. Я сглотнул, потому что воздух в моей груди застыл воском.

– Отдай мне Свиток, – приказал я. – Я выведу тебя отсюда, заплачу за тебя любые деньги. Я – сын властителя Херсонеса, я все могу, ты будешь моей, ты будешь со мной…

Она засмеялась, запрокинув лицо, обнажив зубы. Клянусь, она не слушала ни одного из моих жарких слов, зато я вдруг понял, что такое жаркие ножны. Ее следовало убить сразу, в первый миг, но я опоздал. Когда она засмеялась, меня швырнуло к ней, как меч, не глядя, швыряют на пояс в знакомые ножны. Я падал в нее, а ее сияющая белая кожа изнутри покрывалась письменами.

Она подняла руки в бесстыжем жесте танцовщицы, показывая, что у нее ничего нет. Тогда я заметил то, что вначале принял за родимое пятно. Знак Привратника у нее под мышкой! Ее кожа покрывалась рунами, письмена струились от подмышек вверх на плечи, и вниз, на нежный живот, по кругу воронкой огибая пупочную впадину.

Она не прятала от меня Свиток, о нет!

Она тянула ко мне руки, а я давился застывшим воздухом и читал, читал, не в силах оторвать глаз от ее груди. Кажется, в шатер вбежали стражники с веревками и мечами. Кажется, закричал над крышей кир Дрэкул, призывая меня спасаться.