Дмитрий Легер - Аргилай. Возвращение домой

Трицитиана побледнела. Женщина почувствовала, как земля медленно уходит у нее из-под ног. Возможно она бы даже упала, если бы не стул, на котором сидела.

– Ты врешь! – выкрикнула арт-три, всем сердцем желая, чтобы Марк действительно врал. Чтобы ее подруга оказалась здесь – в бывшем доме гильдии Городских Стрелков. Чтобы она просто решила вернуться к своему прежнему возлюбленному. – Пьер сказал, что ты похитил Искру!

– Пьер? – мужчина презрительно выплюнул имя художника, словно оно было мошкой, попавшей ему в рот. – Не произноси имя этого каляки-маляки в моем доме! Я проклинаю тот день, когда принял твой совет нанять этого червяка для портрета! Этот никудышный человечек не имеет право называться мужчиной. Я много раз говорил Искре, что женщина должна стоять на вершине горы со своими единственным орлом, а не шляться по полям с каким-то бараном. Он клевещет на меня потому, что боится. Но что могут стоить слова такого ничтожества.

– Поклянись здоровьем своих детей, что не имеешь отношения к пропаже Искры. – разлепив пересохшие губа, приказала наемница.

– Я не имею отношения к пропаже Искры. Клянусь здоровьем своих детей. – тихим голосом ответил Маркграф.

Держась за стол арт-три медленно поднялась на ноги. Женщину заметно шатало.

– Мне нужно идти. – сообщила она. – Я должна найти… Нет, я найду подругу. Чего бы мне это не стоило.

Марк Макинтош накрыл ладонь Трицы своей лопатообразной ладонью.

– Если кто-то причинил вред Искорке – он умрет в муках. – пообещал здоровяк таким тоном, что у всех, кто слышал эти слова не осталось никаких сомнений, что Маркграф сдержит свое обещание.

Где-то глубоко под Грейсваном вода встречалась с жидким огнем. Происходил тот самый «пшшш», что так точно озвучила Трица. Образовавшийся пар, стремился вверх по замысловатым трубам, чтобы оказаться в домах счастливчиков и согреть стены из белого камня. Но, несмотря на это чудо технического прогресса, в доме Пьера и Искры сегодня было холодно и пусто.

Трепещущий свет, от единственной свечи, бросал причудливые тени на многочисленные портреты, развешенные по стенам. Нарисованные лица оживали, двигались и пугающе изменялись в тусклом сумрачном свете. Иногда даже казалось, что глаза на картинах внимательно следят за гостями.

Пьер сидел за столом, низко опустив голову и запустив пальцы в свои грязные волосы. Трицитиана стояла, скрестив руки на груди и прислонившись к стене.

– Я сходила к Маркграфу. – произнесла наемница. – Он поклялся, что не похищал твою жену. Я давно знаю Марка, не похоже, что он лукавит.

– Не верь ему! – со злостью выдохнул художник. – Он врет! Все врет, все!

– Я рассмотрю все возможные варианты. – пообещала арт-три. – Постарайся вспомнить что-нибудь еще, что поможет найти Искру. С кем она общалась, о чем говорила. Не происходили ли необычные ситуации в последнее время?

– Нет, – покачала головой Пьер Мольберт. – У нас было все, как обычно. Я рисовал, Искра нянчила дочку.

– Может приходили какие-то письма? Угрозы? Новые знакомые? За домом никто не следил?

– Нет… Нет. Говорю же – нет! – закричал художник, вскакивая из-за стола. – Зачем все эти вопросы?

– Потому, что я хочу найти твою жену. Хочу найти живой. – спокойно пояснила Трица, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить собеседнику подзатыльник. – Расскажи мне про тот день, когда Искра пропала. Максимально подробно. Тут важна любая мелочь.

– Живой? – опешил Пьер. – Что значит живой? Я не помню. Не помню! Зачем ты терзаешь меня?! – вновь завопил он, схватил себя за сальные патлы и принялся метаться по комнате. – Зачем? Я же сказал – это все Маркграф! Искра у него! Этот урод похитил Искорку!

– Почему ты решил, что Марк ее похитил?

Художник остановился и резко развернулся к Трицитиане. В свете огонька свечи, глаза Пьера сверкали безумием.

– Он всегда ее хотел! Всегда! Он лишь выжидал момента, чтобы отобрать ее у меня! Неужели ты не понимаешь, что это он?

Трица отлепилась от стены и подошла к двери.

– Я докопаюсь до истины. Обещаю. – произнесла женщина и открыла дверь, чтобы уйти, но тут краем глаза заметила кое-что, что заставило ее остановиться. – У вас над камином весел арбалет и колчан со стрелами. Его нет. Где он?

– Какой арбалет? – без всякого интереса спросил художник, растирая лицо руками.

– Что значит какой арбалет?! – голос наемницы зазвенел сталью. – Тот самый арбалет! Ее арбалет! Из Мурдского дуба и рычажным механизмом гномьей работы. Второго такого нет.