Михаил Нирут - Финист Урван и око василиска

Внезапно в воротах поселения появился немолодой бард, и все взгляды сразу же устремились к нему. Своей внешностью он сильно отличался от местных, так как обладал пышной шевелюрой с вьющимися светлыми волосами и имел пронзительные синие глаза. Модный кафтан бирюзового цвета расшитый множеством узоров полевых цветов сразу привлекал внимание. За спиной висела верная спутница сказителя – старая потрёпанная домра.

Неспешным шагом бард приблизился к помосту. По ступенькам взошёл на деревянную арену, встал в самом центре и начал неторопливо вытаскивать из-за спины струнный инструмент, словно желая подольше оттянуть момент исполнения песни и тем самым заинтриговать публику.

Увидев поэта на площадке, люди немедленно замолчали. Во двор вышли и многие посетители, сидевшие внутри кабака. Всё внимание сосредоточилось на чудаковатом певце. Присутствующие видели этого менестреля не в первый раз, знали о его чарующем голосе и хотели им вновь насладиться. Ежедневно в одно и то же время он появлялся в трактире из ниоткуда, исполнял какой-нибудь гимн и также внезапно исчезал – до следующего дня.

Сильно ударив по струнам, бард запел:

«Хранил Вольдемар одиноко,

Два монстра и одно око.

В кремле под землёй глубоко,

Два монстра и одно око.

Волшебный камень порока,

Два монстра и одно око.

Карал всякого вора жестоко,

Два монстра и одно око.

Не понял князь урока,

Два монстра и одно око.

Продолжил карать жестоко,

Два монстра и одно око.

Посеялась в городе склока,

Два монстра и одно око.

Постиг нас час злого рока,

Два монстра и одно око…»

Едва поэт закончил балладу, люди взорвались аплодисментами. У всех на лицах выползли восторженные улыбки. Женщины махали платками и кружились, а мужики подбрасывали вверх шапки. Воины выхватывали мечи из ножен, поднимали над макушкой и истошно ухали.

Бард поклонился публике в пояс, а затем пронзительно посмотрел на наездника феникса. Он буквально сверлил юношу взглядом, словно знал его истинную сущность.

Заметив обострённый интерес барда, финист почувствовал неловкость от такого наглого поведения и сосредоточенно сдвинул брови. В песне менестреля он уловил скрытый подтекст. Своим произведением сказитель определённо на что-то намекал, но на что конкретно Урван понять не мог.

В голове финиста зазвучал голос поэта: «Два монстра и одно око». Присутствие двух чудовищ в балладе – явное указание на недавнее нападение двух быков, а сама ода – иносказание. Также в гимне присутствовали Вольдемар, некий волшебный камень и сокровище, спрятанное в подземельях.

Думы юноши прервала служанка. Не обращая никакого внимания на ликующую толпу, она несла огромную кружку пива, плавно обтекая людей. Ей хоть и нравилось прекрасное пение барда, но, в отличие от посетителей, она работала и ей некогда было прохлаждаться.

– Кто это? – строго спросил Урван и машинально схватил девушку за запястье.

Барышня давно работала в трактире и уже привыкла к такому беспардонному поведению. Обычно в подобных ситуациях она брала в руки первый попавшийся предмет и со всей силы била им в голову наглеца. Но сейчас внутреннее чутьё удержало её от резкой реакции, и она ограничилась суровым взглядом, направленным прямо в глаза юноши. Тот, осознав свою вольность, так же резко убрал руку, после чего почтительно кивнул.

– Это Ярослав, наш местный бард, – спокойно сказала девушка и радушно улыбнулась.

– А о чём он пел? – последовал новый вопрос.

– Да кто его знает, – служанка пожала плечами и повернула голову к поэту. – Он вечно что-то поёт невнятное.

– Но как же можно встречать это словоблудие такими овациями?

– А его голос? Ах, какой у него голос, – начала восторгаться девушка. – Ты же слышал. Одного только пения уже достаточно, для того чтобы сердце растаяло и начало ликовать.

Урван изобразил удивление. Его нисколько не привлекали мирские удовольствия. Большую часть жизни он провёл в изнурительных тренировках и потому до сих пор не посетил ни одного театра.

– Но в песне присутствует имя вашего князя, – не унимался Урван, и перевёл взгляд на менестреля. – Неужто он позволяет такое петь про себя?

– А что тут такого? Разве поёт он о князе что-то плохое? Обычное чудачество необычного чудака.

Тем временем бард привычным движением закинул домру за спину и спустился с помоста. Твёрдым шагом направился к воротам поселения, чтобы вновь покинуть его. Казалось, он разочаровался в публике, потому что никто не догадался о скрытом намёке в его балладе.