Владимир Нащёкин - Змеиные рисунки

Ксяо прикрыл глаза и сладко улыбнулся, напоминая острозуба, которому в лапы попался целый караван вместе с купцами, баронами и маркизами впридачу.

Это будет отличная сделка.

***

Когда входная дверь отворилась перед пятью незнакомцами, никто даже не повернул головы.

– Эй, трактирщик! Прикажи накормить коней, да поживее! – гаркнул высоченный детина с двумя длинными мечами за спиной. Хозяин, не привыкший к такому обращению, с удивлением посмотрел на посетителя, отмечая диковатые глаза его спутников, длинные мечи в дорогих кожаных ножнах. Значит, не простые разбойники.

Эктор похолодел. Такое оружие могли позволить только наёмники или какие-нибудь сектанты. Но что им понадобилось в его тихом трактире, куда за десять лет не заходили даже местные воры? Святая Веласте, спаси и защити!

– Чего пожелаете, добрые люди?

– Ты оглох, дубина тупоголовая? – серые глаза сверкнули яростью. Мужчина явно не привык повторять дважды.

Понятливость трактирщика заметно улучшилась, когда один из спутников в нетерпении положил ладонь на рукоять кинжала. Хромлы заворчали, но их предводитель дал знак не вмешиваться, заметив татуировку в виде скорпиона, пронзающего хвостом чёрное сердце на голом плече одного из незнакомцев.

Старый хромл, шириной в плечах превосходящий любого из наёмников, нахмурился, но ничего не сказал.

Не успели странные гости присесть у одного из лучших столиков, как на нём оказался жареный поросёнок, бочонок дорогого пива, пять тарелок с ароматнейшим блюдом, названия которого не знали даже постоянные посетители трактира.

– Для меня честь принимать столь высоких гостей, – прошептал Эктор, наклонившись к самому высокому из незнакомцев (хозяин посчитал его главарём наёмников. Жуть – от одного взгляда холодных глаз в животе всё переворачивалось, а сердце замирало, словно подвешенное на верёвке. И откуда берутся такие?).

– Накрой для шестого. И побольше лучшего пива. Живее, – рявкнул здоровяк, даже не повернув головы к хозяину. Затем весьма недвусмысленным жестом поманил девчушку, помогавшую убирать со стола.

Гонтирс побледнел и, наклонившись к мужчине, постарался объяснить, что в уважаемом заведении не принято так вести столь высоким гостям. И тем более не принято с дочерью хозяина трактира – а если благородным господам угодно, недалеко есть бордель, поэтому…

– Заткни пасть, кретин! – детина развернулся и отвесил хозяину такую оплеуху, что тот перелетел через соседний стол.

В «Голодном змеекрыле» улыбки тут же сползли с лиц знатоков, спорщиков и ценителей легенд. Люди опустили головы в тарелки, боясь поднять глаза, карлики сгорбились ещё сильнее. Кое-кто из хромлов поднялся, играя скулами на изукрашенном жуткими татуировками лице – но его тут же усадили обратно: старший понял, что с незнакомцами лучше не связываться. Во всяком случае, пока.

Только пламя в камине продолжало весёлый танец, отбрасывая алые, словно кровь, отблески на лица гостей и морщинистое лицо старика. Он единственный не отвёл взгляд.

***

Девочка поняла, что ещё секунда – и разрыдается, а этот вредный огонь украдёт её слёзы вместе с жизнями друзей.

– Но… ведь с ними всё будет хорошо? – спросила она.

– Это знает лишь Павший Луч. Он поддерживает существование всех миров и жизнь существ, – прошептал Ксано и начал медленно таять, превращаясь в таленга: руки побледнели и вытягивались, глаза засияли, напоминая причудливые фиолетовые факелы.

– Если Лучик знает, он не может быть злым, – решила Миа. – Поэтому должен помочь, иначе нет никакого толка от знания. Знание должно быть добрым… а если оно злое – это злобознание уже. Так не интересно.

– Возможно, – клерик вздохнул, из его рта высыпались алые искры, улетая в ночь светлячками. Он с грустью посмотрел на девочку. – Луч решает сам и не зависит от чьей-то воли. Но ты сможешь подружиться с его частью, его отблеском, светлой мыслью, если поймаешь надежду и вернёшь её в души друзей…

Ксано вытянулся, глазищи вспыхнули ярким, ослепительным фиолетовым цветом таленгов, затем он рассыпался десятками живых огней.

– Ой! Мамочка! – только смогла крикнуть Миа. – Прошу тебя, не исчезай! Мне страшно здесь одной!

Огоньки таяли. Чёрные небеса озарились ослепительным светом, от него слёзы на глазах девочки моментально высохли.

От бледнеющего Луча отделилась алая молния причудливой формы и, подмигнув Миа, будто Кыш-проказник, стрелой понеслась в мрачную даль, где возникали фантомы невероятных существ.