Дмитрий Билик - Уникум. Тайная дверь

– Так-так-так… Вот. «…Произошло частичное обрушение крыши, вследствие чего пострадал гражданин Н., 1978 года рождения. Прибывшие медики констатировали перелом ключицы».

– Гражданин этот, как я понимаю, Никифоров Николай Дмитриевич, – оборвал старика на полуслове Павел Сергеевич. – Твой отчим.

– Ну да… – только и смог выдавить я из себя.

– Отсюда вопрос. Почему крыша дома вдруг решила обрушиться на голову твоего несчастного отчима, когда он заходил в подъезд? Не ваш, кстати. Иными словами, зачем ты его хотел убить?

Вот тут я не нашелся что сказать. Просто стоял, хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и мотал головой.

– Семен Константинович, – снова обратился к спутнику брюнет.

Старик пристально посмотрел на меня и щелкнул пальцами. И вот тут произошло странное. Возле его пальцев появилось множество крошечных синих крупинок, что осыпались сначала на газету, а потом устремились ко мне. Константиныч довольно сложил руки на груди, а брюнет удовлетворенно кивнул.

– Это что такое? – спросил я.

– Называй как хочешь. Биолокация, радиэстезия… Да какая, собственно, разница, как назвать? Семен Константинович читает газеты, ищет нечто странное. В этом он спец. Тебя вот нашел. Ну так что, рассказывать будем, как все было?

К горлу подкатил ком, а на глазах выступили слезы. Ну разве я виноват, в самом деле, что начала происходить это чертовщина?

Я посмотрел еще раз на молодого незнакомца – этого, как его, Четкерова, – всхлипнул и начал рассказывать:

– Не хотел я его убивать. Думал, ногу сломает. Дома будет, перестанет ходить пить к другу своему.

– Ясно, – выдохнул Павел Сергеевич. – Семен Константинович, заполните рапорт, сославшись на первый выплеск силы, трудности овладевания. Ну, вы знаете. Парнишка вполне адекватный.

– А что теперь будет?

– Да много чего, – улыбнулся черноволосый. – И давно с тобой это?

– Может, с месяц. Но я не замечал сразу, а потом, когда…

– Понятно. Начал понимать, что это не случайно.

– Ага.

– Августовский, значит, – как-то одобрительно пробурчал старик, будто бы даже самому себе.

– Хорошо, собирайся, – кивнул Четкеров. – Из вещей брать белье, штаны, пару футболок, кофту обязательно. Остальное выдадут.

– А куда меня теперь, в тюрьму?

– И на Колыму, – улыбнулся черноволосый. – Давай быстрее. Семен Константинович, обратно вернемся – вы заявку на сопровождение подайте.

– Так все в оцеплении. Мощи же привезли, – ответил старик.

– Вот ведь, – нахмурился черноволосый. – Значит, придется самому. Хотя так даже лучше. Максим, чего стоишь, собирайся.

Сам он задумался лишь на мгновение, посмотрев сначала на свои начищенные ботинки, а следом на наш затертый линолеум. Обувь снимать брюнет не стал. Прошел прямо так, одетый, в дальнюю, самую большую комнату, где спал отчим. Я замешкался на несколько секунд, недоуменно глядя на старика, а после рванул следом. Картина передо мной предстала довольно странная.

Добудиться до дяди Коли, когда он был «выпимши», – дело дохлое. Я знаю, не раз пробовал. Поэтому поза отчима на диване меня довольно сильно смутила. Дядя Коля сидел на смятом шерстяном пледе в клетку, будучи в весьма собранном состоянии, точно его вызвали на работу и он попытался мгновенно протрезветь с помощью марганцовки. Я, к сожалению, знал, как это бывает.

Отчим вполне осознанно смотрел на незнакомца. Если быть точнее, впился в него взглядом, ловя каждое слово. Будто перед ним был как минимум божественный посланник, несущий истину. Хотя брюнет говорил обычным, скучающим голосом:

– Пить станешь меньше. Выпивать можешь, но только по выходным. И не до полной отключки. С корешами своими общаться перестанешь. Сын твой… – Павел Сергеевич скривился, мельком глянув на меня, и сам себя исправил: – …пасынок прошел конкурсный отбор в футбольную академию «Краснодара». Теперь будет жить и тренироваться там, все понятно?

– Так он же в футбол не особо… – медленно протянул отчим.

Находился он в некоем состоянии, очень похожем на транс. Собственно, неудивительно. Не знаю, что там брюнет с дядей Колей сделал, но это явно тянуло на Нобелевскую премию в области медицины. Потому что еще полчаса назад отчим был мертвецки пьян.

Но вот уточнение оказалось весьма своевременным. Нет, в футбол я, конечно, иногда во дворе играл. Однако получалось именно так, как выразился отчим. «Не особо». Может, все дело в природной неловкости или в плохой реакции. Кто ж его знает?