Яанг Р. - Песок Пустоты. Проклятие древней крови

Заметив, что юноша поднимает сумку и собирается уже уходить, Хель тотчас положил руку ему на плечо. Со стороны этот жест мог показаться вполне дружеским, но тот понимал, что это было совсем не так.

– Ну куда же ты? Представление только начинается.

Парень замотал головой и попытался вырваться, но рука еще крепче сжалась на его плече.

– Тебе чего, не понравилось? – будто бы искренне удивился Хель. – Ну-ка, Элли, покажи ему еще что-нибудь.

– Отстань от него, совсем сдурел что ли? – расхохоталась та, облизнув свои пухлые губы. – Давай просто поищем другое место.

– Не хочу другое, – грубо возразил тот. – Да и не с тобой я разговариваю, – он вплотную приблизился к юноше. – Ну что? Горяча штучка, да? Может хочешь присоединиться?

Парень еще усерднее замотал головой и так сильно дернул плечом, что на долю секунды ему даже удалось вырваться. Но Хель тут же схватил его, и смеясь, заломил правую руку.

– Ну, чего ты? Я ж с тобой по-дружески.

– Милый, он все равно никому не расскажет, он же немой! – Элиза уже немного продрогла и начинала злиться. – Пойдем, а то скоро стемнеет. А еще я обещала помочь в трактире сегодня. Ну, пойдем же!

– И что? Я знаю, что не расскажет, – Хель только усилил свою хватку. – Пусть он просто посмотрит на тебя. Он ведь и не видал поди женских прелестей. Живет себе с Падре, да и к тому же шхун, – последнее слово он произнес с таким омерзением, будто ругательство, юноша задергался чуть сильнее. – Ты же не откажешь нам в такой маленькой просьбе?

– Ты шутишь что ли?! – Элиза смеялась, как никогда. – Ты за кого меня держишь? Ни одна здравомыслящая девушка не даст этому шхуну посмотреть на себя.

– Но ты же дала, – усмехнулся Хель, указывая на ее спущенную рубаху.

На мгновение в ее глазах сверкнул злобный огонек.

– Потому что я очень добрая, – возразила она. – Знаете ли, люблю угождать всяким убогим, чтобы подарить им хоть толику тепла и внимания.

– Это ты на что намекаешь? – от нахлынувшей на него злости, Хель заломил руку еще сильнее, парень невольно застонал. – Да заткнись ты! – он вновь перевел взгляд на пышнотелую любовницу. – К чему это ты сказала?

– К тому, что если ты сейчас же не оставишь его в покое, то я развернусь и пойду в трактир. А ты оставайся здесь и делай, что хочешь. Кто знает, может тебе уже и не девушки нужны, смотри как скрутил бедного паренька.

Хель резко выпустил его, да так, что тот еле устоял на ногах.

– Повтори, что ты сейчас сказала, – начал напирать он.

– То и сказала! Еще чего, думаешь я не знаю, как ты крутишь у меня за спиной с этой кривозубой Фелисс? За дуру меня держишь?! – заверещала девушка.

К счастью, юноша не расслышал их дальнейшей перепалки. Он со всех ног бросился бежать назад в деревню, скорее домой, к Падре, чтобы запереться и больше никогда оттуда не выходить. Мог бы он попробовать дать сдачи? Хель был немногим выше его и чуть шире в плечах, но юноша знал пару приемов, и попытайся он по-настоящему скинуть обидчика, то, возможно бы, у него бы это и получилось. Но что бы сказали потом люди? Что бы сказали все эти деревенские скоты, которые только и делают, что всячески унижают его и Падре? А как бы отреагировал магистериум? Все итак ополчились на учителя, когда тот решил взять себе в ученики шхуна, он стал для них почти что изгоем, отщепенцем. Не будь у Падре всех накопленных знаний, и не занимай он влиятельного положения среди остальных жрецов и членов Совета, его бы обязательно выгнали. Взять в ученики шхуна – на это способен только слабоумный или безумец.

С самого детства юноша знал, что он не такой как все. Хоть он и рос в общем приюте, ему строжайше запрещалось играть и даже разговаривать с другими детьми. Если бывало он нарушал какое-нибудь из этих или десятков других правил, его сильно били и грозились отрезать язык. Он не был немой с рождения, его таким сделали люди.

Шхуны не имеют права говорить, их рот осквернен, а их речь грязна, у них нет имен, также, как и нет возможности занять хоть какое-то достойное положение в обществе. Работа им частенько предоставляется самая скверная и почти неоплачиваемая. Взять в подмастерье шхуна, почти тоже самое, что завести себе раба. Выгребать навоз, чистить сапоги, мыть посуду, – это еще цветочки из того, что могут ему действительно предложить. Но чаще всего работы и вовсе нет. Остается только побираться на улицах или обращаться за помощью в Цитадель.

Он помнил, как Падре подошел к нему – высокий, в изумрудно зеленой мантии, жрец попросил посмотреть ему прямо в глаза. Мальчик так и не смог выполнить эту его странную просьбу, а после он узнал, что Падре берет его в ученики. Мальчик тогда сразу сбежал, и еще около недели прятался от стражей и магистериума. Сдала его какая-то кухарка, только еще и хорошенько наподдала ему в дорогу.