Илья Крымов: Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2

Среди старинных гобеленов, фресок и картин, напротив камина, я пил горячий чай и перечитывал рыцарские романы, исторические трактаты, хроники. Библиотека Урбена была настоящей кладезью раритетов, как и замковая оружейная, кстати, полная древних лат, кольчуг, мечей и копий.

После двух седмиц в этом тихом уголке я чувствовал себя вполне замечательно, прекрасно спал и словно бы молодел… Силана всевеликая, как же по-старчески это прозвучало! В общем, меня устраивало почти все, и лишь одна вещь омрачала совершенство этого отдыха – я тосковал по жене. Хотелось увидеть Бель, обнять ее, вдохнуть ее запах, почувствовать, как бьется ее сердце, но, даже будь я свободен как птица, мысль о том, чтобы показаться перед ней в столь блеклом виде… она бы приняла меня любого, однако я сам не хотел ранить ее лишний раз.

На пятнадцатый день отпуска, с утра, вместе с завтраком Себастина доставила в спальню запечатанный конверт с моим именем, который ей передал портье. Оставив чашку кофе, я вскрыл послание и прочитал: «Они идут.

З.».

– Хм. Полагаю, наш отпуск завершен, Себастина. Собери вещи и… пожалуй, стоит снять вот эти гобелены со стены, они бесценны, не хочу их пачкать.

– Слушаюсь, хозяин.

Ближе к полудню в долине реки Урбенбах появился черный дирижабль хищных форм без каких-либо опознавательных знаков, который быстро приблизился к замку и завис над его крышами. Я вернулся с балкона в гостиную, сел на удобный резной стул и выложил на стол револьвер. Рядом с ним стояла чашечка дымящегося чая, рюмка раххийской водки, блюдце с ломтиками лимона и, чуть в отдалении, аккуратная стопка белых конвертов и свертков с подписанными именами.

Когда в двери постучали, я пил чай, Себастина пошла открывать. Вернулась она быстро, вся покрасневшая как стыдливая гимназистка. Следом вошел высокий стройный брюнет в черном костюме, безукоризненный Антонис Варзов собственной персоной.

– Какая встреча! Добро пожаловать, друг мой! Присаживайтесь, насладитесь чаем.

– Рад видеть в здравии, тан эл’Мориа. Увы, никак нельзя.

– Тогда, может, водки? Пшеничная, только что с ледника.

Бледно-зеленые глаза задержались на рюмке. Антонис Варзов не употреблял спиртного. Он вообще ничего не употреблял, если на то пошло, однако, получив предложение выпить водки, как правило, соглашался, ибо того требовала легенда, заменявшая ему личность. От человеческого существа он был далек, но какие-то черты с педантичностью копировал, и о некоторых из них я знал.

– Сначала дела, – решил Варзов.

Он достал из внутреннего кармана длинный узкий конверт с Императорской печатью на сургуче, и пока я читал содержимое, опрокинул рюмку, закусив лимоном.

– Значит, явиться для помещения под стражу на время расследования?

– Именно, тан эл’Мориа.

– А вы, значит, мой конвоир?

– Эскорт, скорее. – Стекла серебряного пенсне блеснули. – Обязан сопроводить с особым почтением.

– Хм, спасибо. Кому поручили расследование по моему делу?

– Огарэну эл’Зорназа.

Я рассмеялся:

– Что ж, его мечта сбылась, он наконец сможет упечь меня на всю жизнь. Или приговорить к смерти, если особенно повезет. Значит, вам приказали доставить меня в столицу. Хорошо, что не ликвидировать на месте.

– В случае сопротивления предусмотрен и такой исход, – любезно доложил он, не питая никакого интереса к заряженному револьверу.

У Варзова не было эмоций. Никаких. Вакуум. Он обладал мыслями, знаниями, мнениями и даже интересами в некоторых вещах, но при этом не испытывал никаких эмоций и не поддавался моему Голосу, от слова «никак». Впрочем, я и не стал бы предпринимать попыток избежать неизбежного.

– Хочу спросить вас, Антонис, его величество приказали вам всенепременно привезти меня или же предоставить выбор?

– Это правильный вопрос. Поскольку вы бывший кадровый офицер с боевыми заслугами, тан эл’Мориа, Император упомянул вскользь, что выбор у вас есть.

– От сердца отлегло, – улыбнулся я. – Все-таки он не лишен такта. Обещаю, что не доставлю вам хлопот, Антонис, однако осмелюсь попросить о личной просьбе.

Главный уборщик Императорского дворца кивнул.

– Я написал несколько писем всем тем, кого любил и уважал и кто отвечал мне взаимностью. Пожалуй, отправить их сам уж не успею, но буду очень признателен, если вы возьмете на себя эту миссию.

– Почту за честь, тан эл’Мориа, – ответил он учтиво и взял конверты и свертки. – Жду в коридоре. Госпожа Себастина, всего доброго.