Гарет Ханрахан - Сломленный бог

Неразумная, битая, но хитрая как лиса. Богиня распознавала длинные стволы и понимала, что они опасны.

Как дерево без листвы, ободранное и голое, богиня будто сгибалась под незримой бурей, но при каждом наклоне, каждый раз, опуская ветвистые руки, она поднимала их вновь – скользкие от внутренностей бойцов Артоло. Она потрясала руками, рассыпая кровь как росу, и на горном скате начинали пробиваться зеленые ростки. Перед Артоло упали скрученные вместе куски ружья и стрелка.

Призрачный палец лег на курок. Отдача молотом стукнула по телу, вцепляясь в каждую прежнюю рану. Пронзила обрубки пальцев, резаный живот, позвоночник. Вспышка ослепила, в нос проникла едкая вонь серы и флогистона.

Ушарет взревела от боли. Заряд попал ей в грудь и почти оторвал одну руку. Она вскользь устремилась к Артоло – ставшему, считай, на пути оползня. Шипастые пальцы дотянулись… и замерли. Ушарет застыла, парализованная на месте чарами ведьмы. Вокруг богини замигала решетка эбонитовых молний, их зигзаги мелькали, драли составленное из камней и грязи воплощение Ушарет.

– Не могу. Держать, – простонала ведьма. Из каждого сочленения ее доспеха забил неземной свет. С ведьминых запястий закапала черная жидкость, шкворча в пыли. Все шприцы костюма до одного защелкнулись в пазах, накачивая наркотиком истощенное чарами тело. Не будь на ней неподатливой брони, ведьма корчилась бы в агонии, оглушенная колдовством.

Артоло обнажил свой драконий кинжал. Клинок затуплен, но по-прежнему хранит мощь. Он прыгнул за спину неподвижной богини и, как зубило, вогнал клинок в рану, откалывая руку от тела. Рука отлетела, распадаясь дождем из щебня, корней и гнили.

Нож также прервал действие заклинания, освободив Ушарет. Она начала крошиться, сжиматься, вереща, как раненый зверь. И, повернувшись, помчалась вскачь от Артоло, размашисто вспрыгивая все выше и выше. Неестественно длинными шагами она уносилась на гребень. Если богиня удерет, то сможет вытянуть силу из часовни и исцелиться. Возможно, вернется и будет преследовать их за осквернение ее горы или уйдет отыскивать вероятного святого.

– Хватай ее снова, – приказал он ведьме.

– Наверно, не получится, – прошептала ведьма, но тем не менее попыталась. Она вытянула руку, вновь пропела чары, и богиня опять оказалась схвачена на полушаге, обездвижена заклинанием. Стрелы потусторонней энергии слетали с ведьмы, уходя в почву. Завоняло паленой плотью.

Артоло не обращал на это внимания. Он сложил руки рупором, выкрикнув приказ:

– Мартайн! Взрывай быстрее!

Он не разглядел Мартайна среди пыли и неразберихи, но через несколько секунд вспыхнуло зарево, прокатился гром, посыпался шквал камней. Ведьма облегченно сложилась у его ног, сипло втягивая воздух. Когда рассеялся дым, стали видны остатки богини. Обугленная глыба, немного напоминавшая женщину, лежала на дне свежей расселины в теле горы.

Артоло двинулся поперек склона, переступая через останки своих солдат. За спиной осталась скулящая ведьма.

Сперва неотложное. Он полез в жаркую яму, сдерживая дыхание, чтобы меньше наглотаться едких паров. Чахлая божья развалина шевельнула обрубком, прежде бывшим ее головой, и на мгновение пред ним предстала статуя, девушка из часовни – ее формы наложились на обезображенную оболочку Ушарет. Она не изменилась в лице – ни страха, ни мольбы о пощаде. Чистое сопротивление.

Кинжал у него тупой, поэтому потребовалось несколько долгих, одышливых минут, чтобы перепилить корневища жил на шее, прорезать плоть из грязи и разъять каменные позвонки.

Ну их на хер – и святых, и богов.

А вот чтобы собрать разбежавшуюся Эшдану, найти все брошенное оружие и неиспользованную взрывчатку, потребовался почти час. К тому времени склон оброс живым саваном, слоем травы, как растекающимся кровавым пятном. Артоло потянул за травинку, выдирая ее из песчаной почвы. Чудотворная поросль стала единственным участком зелени на всей горе. Уродливые растения, причудливый сплав из видов, некогда произраставших здесь, на Утесе, на его поглощенных новым морем подножиях. Наверно, трава ядовита или заражена, есть эти порождения чуда – запредельная дурость. Впустить бога в себя… чокнуться надо.

– Убрать с горы трупы, – распорядился Артоло. Если этого не сделать, то верующие в сломленных ильбаринских богов смогут пожертвовать останки своим покровителям, извлечь духовный осадок через похоронный обряд. – А когда закончите, обыщите верхние склоны. Может, там и прячется эта гвердонская баба.