Ребекка Роанхорс - След молнии

На плите у Таха стоит еще одна кастрюля. Он зачерпывает из нее две большие порции тошчиина [27] Каша ( навах. ). и раскладывает ее по мискам. Каша густая и студенистая. Он втыкает в нее ложку, и та остается стоять вертикально. Я тянусь к ложке, но он останавливает мою руку.

– Ну-ка, погоди!

Хихикая и пританцовывая нелепую джигу, он лезет в кухонный шкаф и преподносит мне еще один сюрприз. Сахар. Я не видела сахар уже много лет. Конечно, я употребляю шалфейный мед, но старый добрый тростниковый сахар – как во времена, предшествовавшие приходу Большой Воды? Сказать, что я удивлена, – это ничего не сказать. Я так и замираю с открытым ртом.

Он смеется.

– Муха в рот залетит, – шутит он со счастливой улыбкой. – Ты тоже любишь кофе с сахарком?

Люблю ли я? Да я даже не знаю, что это такое. Вообще не могу вспомнить, каков кофе с сахаром на вкус.

– Только кашу, – решаю я подстраховаться. Кофе такой вкусный, что я расстроюсь, если сахар его испортит.

Он сыплет столовую ложку сахара в синюю кукурузную кашу [28] Синяя кукуруза, или, как еще ее называют, кукуруза хопи (выведена индейским племенем хопи, проживающим в резервации на северо-востоке Аризоны), представляет собой разновидность кукурузы, выращиваемой на севере Мексики и юго-западе США. Растение имеет долгую историю использования: не только в качестве еды, но и как краситель пищевых продуктов и напитков, а также как сырье для ферментированного алкогольного напитка чича морада. . Я немедленно размешиваю ее и ем. Сахар тает на моем языке так сладко, что даже начинают ныть зубы. Идеальное дополнение к слегка ореховому вкусу кукурузы. Просто чудесно.

– Где ты все это достал?

– Мне подарили.

– Подарок что надо! И кто этот друг?

– Не друг. Родственник. Мой внук.

Понятно. Вот, значит, кто его таинственный гость.

– Он приехал из Бурке.

Он произносит это слово как «Буур-ке», с длинным раскатистым «у». Я знаю это место. Город в ста милях к востоку от Стены. Когда-то его называли Альбукерке, но после беспорядков от него мало что осталось. Частично сохранившийся город, частичное название. Вполне справедливо. Я слышала, что это очень плохое место. Дикая страна, сотрясаемая межрасовыми войнами и страдающая от гнета водных баронов. Нерешаемые проблемы с беженцами.

Я съедаю еще одну ложку каши. Делаю еще один глоток кофе, и наконец мы оба начинаем завтракать. Раздается только стук ложек о борта мисок да прихлебывание из кружек. Впервые за долгое время я чувствую расслабление в теле. Знакомый уютный хоган, теплый кофе с землистым привкусом. На минуту я забываю о чудовищах, о мертвых маленьких девочках, об одиноких трейлерах, и жизнь становится почти идеальной.

– Ну что, ты общаешься с Нейзгани? – спрашивает Тах.

Идеальное разбивается вдребезги. Аппетит вдруг пропадает, и я откладываю ложку в сторону.

– Нейзгани ушел. Ты забыл?

Тах фыркает.

– Такие упрямые. Вы оба. Я думал, он уже вернулся.

Наверное, сахар и кофеин попали в мою кровь слишком быстро, поскольку руки вдруг начинают дрожать. Я покрепче обхватываю ладонями кружку и делаю вид, будто внимательно изучаю поверхность стола, за которым мы сидим. Но на самом деле я смотрю на дешевую «Формику», облупившуюся по краям, и пытаюсь сообразить, что ему ответить. Но в голову ничего умного не лезет, и я решаю просто следовать фактам.

– Прошел почти год, Тах. Я не думаю, что он вернется.

– Не вернется? – Он издает горлом звук, вероятно, означающий недоверие. – А вот я так думать не могу. Тем более сказать. Нейзгани — легенда. Герой. Он спас тебе жизнь, когда… – Тах вдруг резко замолкает.

Я трогаю большими пальцами края кружки.

– Мне очень жаль, дочь моя. – Голос старика становится мягким и слегка обиженным. – Я знаю, что ты не любишь вспоминать о той ночи. – Он вздыхает и отхлебывает кофе. – Я хочу, чтобы ты позволила мне помолиться за тебя.

– Нет.

– Очень нехорошо, когда прилипает смерть. Правильная церемония может помочь…

– Тах, пожалуйста…

Он сдается.

– Возможно, с Нейзгани что-то случилось.

– С легендарным Убийцей Чудовищ? Это вряд ли.

– Но он не сказал, почему…

– Мы уже обсуждали это!

Я ни за что не расскажу Таху о тех словах, которые произнес Нейзгани на Черном Плато. Старик все еще видит во мне только хорошее, и такая вера для меня драгоценна. Несмотря на то что учитель разглядел кое-что иное…

– Да, но…