Ник Перумов: Восстание безумных богов. Северная Ведьма

Она не стала спрашивать почему. Клан продал её, чтобы она повиновалась. Это очень малая цена за его жизнь, за жизнь всех остальных. Это справедливо.

Поэтому она не сопротивлялась, когда с неё сорвали одежду. Не сопротивлялась, когда кузнец, в кожаном фартуке на голое тело, заклёпывал на ней железные браслеты. Не сопротивлялась, когда вели на помост.

И не слышала, что кричат в толпу, нахваливая её, как товар, ушлые приказчики-fazeebi. Смотрела туда, где край неба сходился с мягкими, волной накатывавшимися на городок холмами; туда, где белели паруса на водной глади, словно ранний снег.

Город назывался красиво – Арморика. К восходу от него синел простор неоглядного моря; к закату шумели густые леса, которые – она услыхала – прозывались Сильванией, северной и южной.

Империя Корвус, протянувшаяся на юг и запад, так далеко, что идти, наверное, пришлось бы целый год.

Она знала, что караван должен был миновать рубеж Драконоголовых, вольный городок Нимфоньес, где стоит лагерем имперский легион, VIII Победоносный, затем – торговый град Мессиду, пересечь равнину Гнева, затем – укреплённую имперскую границу, где стоят ещё два легиона, III Неустрашимый и XIV Гневный. А дальше – благословенные, тёплые земли Корвуса…

Вокруг помоста всё гуще толпился народ. Иные выкрикивали свою цену, но купец не торопился – знал, что настоящие покупатели будут позже.

– Страхолюдина!

– Чудовище!

– Монстр!

Она слышала, но не слушала. Что ей, бившейся с железным хирдом в Алом Ущелье, подле врат гномьего града Дим Кулдира, когда воительницы её клана бросились на бородачей сверху, со скал, сломав стену их щитов, – что ей какие-то выкрики?

…А потом и впрямь подоспели серьёзные покупатели.

Подтягивались мало-помалу, задерживались, щурились, разглядывая её. Слуги освобождали им место; никто не спешил. Юркие человечки сновали туда-сюда, шептались о чём-то с торговцем, снова сбегали вниз; Шаарте они напоминали лесных муравьёв, такие же чёрные, неотличимые.

– Хвалить хвалишь, а в деле-то она какова? – крикнул кто-то.

– Дела! Дела! – тотчас подхватили ещё несколько голосов.

Купец нахмурился было, поджал губы, но затем вполголоса отдал какие-то распоряжения приказчику; тот кивнул и умчался. Она равнодушно смотрела, как к помосту пробивается, расталкивая толпу кнутовищем, один из распорядителей – немолодой крепкий мужчина с извилистым шрамом через правую щёку. Верно, из бывших легионеров, ветеран, выслуживший пенсию, но не утративший ещё сил; за ним торопился тот самый приказчик.

Откуда она знает это всё?..

Рассечённая Щека молча повёл её вниз, к огороженному жердями пятачку пыльной земли, куда перетекали те самые «настоящие покупатели» – люди совсем иного толка, чем только что осыпавшие её грязной бранью.

Белые тоги. Сверкающие латы. Яркие плащи: ультрамарин, пурпур, золото, терракота. Блеск драгоценностей и волны благовоний – но чуткое обоняние сразу выхватило из сладкой терпкости бесценных смол запах крови.

Она успела впитаться в песок, но след оставила – в воздухе, на ограде вокруг, повсюду.

Здесь бились жестоко и убивали.

– Дело! Дело! – вопили зеваки.

Их, правда, держали на расстоянии рыночная стража и слуги тех, кто и впрямь явился за ней, Шаартой.

Вдоль изгороди появились с полдюжины стрелков. Темнокожие наёмники из племён сельвы Каамен с ярко-красными, словно наизнанку вывернутыми губами и небольшими крутоизогнутыми луками; глаза орки слегка сузились от омерзения.

…Драконоголовые сталкивались с ними – у Баргаша, когда гномы-находники с наёмным отрядом пробились в самое сердце орочьих земель, к богатым жилам Пасти Дракона. И она знала, что короткие стрелы отравлены. Достаточно небольшой царапины…

Но она не даст им такой возможности. Она мертва, она продана, чтобы служить – но и для мёртвых честь превыше всего.

Распорядитель жестом велел убрать цепи, стягивавшие кандалы. Втолкнул её внутрь круга, протянул эфесом вперёд саблю – чужую, с потёртой рукоятью – и только тогда проронил:

– Покажи, на что способна.

Они были смелы, люди империи Корвус. Принимали меры предосторожности – но не боялись.

С противоположной стороны, убрав пару жердей, на засыпанную песком арену втолкнули двух мужчин с массивными ошейниками, куда тяжелее рабских; у каждого – гладиус и короткий кинжал, почти нож, в глазах – отчаянная решимость. Нетрудно догадаться, кто они – приговорённые к казни, кому уже нечего терять. Им обычно обещают жизнь в обмен на победу…