Андрей Васильев - Файролл. Петля судеб. Том 2

– Никогда я такого и не утверждал, – отозвался я, вглядываясь в лицо того, кто в данный момент висел над полом, подцепленный за одежду клыками Апофсса, не дергаясь и даже не дыша. – Батюшки святы! Ой, богиня, как же вы меня порадовали! Как мать родная! Да ведь это мой нежно любимый бывший казначей! Ромулушка, сокол ясный, ведь это ты, верно? Ну-ка, помаши рукой дядюшке Хейгену! Помаши, говорю!

– В самом деле, вас же просят, – поддержал меня Вайлериус. – Что вам, трудно рукой двинуть?

– Махни уже, паршивец, – велела Ромулу и богиня. – Сказано тебе!

Ворюга шмыгнул носом и очень осторожно, косясь на ядовитые клыки, пару раз судорожно дернул правой конечностью.

– Прелесть какая, – притворно всхлипнул я и потер сухие глаза. – Нашлась моя пропажа! Спасибо вам, великая Тиамат, это не просто подарок, это нечто большее.

Апофсс разжал клыки, Ромул плюхнулся на пол и, не вставая на ноги, шустро подполз ко мне.

– Печать где, лишенец? – ласково спросил у него я, как только тот оказался совсем рядом.

– К-какая печать? – пробормотал воришка, не спеша подниматься.

– Та самая, – чуть повысил голос я. – Давай сюда, говорю!

– Тут такая штука вышла, – начал бормотать Ромул. – Я же так и так собирался ее вам отдать, она ко мне случайно попала, но когда…

– Апофсс, – обратился я к рептилии, которая постукивала хвостом по полу, с интересом наблюдая за происходящим. Клянусь, мегазмей, похоже, на самом деле все понимал. – Не окажешь мне небольшую услугу, не сожрешь его?

– Пс-сш-ш-ш-ш, – издал жуткий звук гад и мотнул своей башкой размером со стол, при этом с его клыков сорвалось две зеленоватых капли яда, плюхнувшиеся прямо перед носом казначея.

– Вот она, – наконец-то вскочил на ноги Ромул. – Держите.

Он протянул мне печать, выглядевшую, заметим, весьма презентабельно и внушительно.

– Скотина ты эдакая, – укоризненно сказал я ему. – Мы с тобой как с человеком, вон в свое общество приняли, пенсию тебе оформили, а ты? Э-хе-хе.

– Вы все не так поняли, дражайший лидер! – затрещал воришка, как кузнечик. – На самом деле таким образом я пытался пополнить казну нашего с вами детища, нашего лучшего в мире клана…

– Повесь этого поганца после того, как выжмешь из него все тебе потребное, – посоветовала мне Тиамат. – Или четвертуй. Такие, как он, во сто крат опаснее любой вражеской рати, пусть даже и стоящей под стенами твоей крепости. Там враг внешний, потому предсказуемый. Тут же все совсем по-другому.

– О чем-то подобном сам сейчас размышлял. – Я сграбастал мигом обмякшего и испуганно на меня смотревшего Ромула за шиворот. – Четвертовать? Это интересно.

– Прощайте, – произнесла богиня. – Жду вас с добрыми вестями!

Она взмахнула рукой, мир вокруг закрутился, а через секунду мы оказались там, откуда нас забрали в небеса, – на лестнице, ведущий в коронный замок Пограничья. Правда, народу тут изрядно прибавилось. Не стали, выходит, мои соратники протирать штаны на Арене, вернулись домой.

– Амадзе! – крикну я и тряхнул Ромула за шкирку. – Ты тут? Гляди, какой я тебе презент припер!

– Ну-ка, ну-ка, – раздался откуда-то из-за спин воинов, мигом обступивших нас с принцем, голосок казначея. – Что тут?

Он пробился вперед и замер, глядя на скукожившегося при его появлении проворовавшегося предшественника.

– Ой! – умиленно произнес Амадзе и молитвенно сложил ладони. – Ой! Это мне? Да?

– Тебе, – подтвердил я. – Забирай и делай с ним чего хочешь. Тиамат мне посоветовала применить к нему повешение или четвертование, но ты сам решай, как поступишь. Это твоя добыча. И вот тоже держи. В сейф убери, что ли.

Я перекинул ему клановую печать, так нелепо было утерянную. Вернее, халатно.

– Можешь мне подарок на Новый год не дарить, – сообщил казначей, доставая из сумочки длинную и тонкую серебряную цепь откровенно кандального вида. И где он только такую раздобыл-то? – Ну что, ворюга, здравствуй. Давай ногу, будем тебя, как птичку, окольцовывать.

– Нельзя человека, словно медведя, на цепь сажать, – сообщил ему Ромул. – Это негуманно.

– Так то человека, – возразил ему Амадзе, защелкивая браслет на левой ноге. – И то лишь в просвещенных до абсурда западных краях. А у нас тут Пограничье, если ты забыл, нравы здесь дикие. Зато действенные. Пошли, милок, я для тебя не только цепку, но и клетку припас. Будешь у меня вместо попугая в ней сидеть. Скучно мне, понимаешь, без домашней зверушки. Ну-ка, скажи – пиастры, пиастры!

– Да пошел ты, – сплюнул Ромул, причем эта фраза, кажется, была первой им искренне произнесенной за сегодняшний день. А может, и год.