Вадим Панов - Ангел мертвеца

– Навы по-прежнему сидят в Цитадели. Великий магистр Ордена скрывается. Многие высшие маги покинули Тайный Город и наверняка связались друг с другом, обсуждая дальнейшие шаги. Тайный Город – их дом, Тайный Город – наш дом, и я не сомневаюсь в том, что Консулу будет брошен вызов. Так что да, Хинус, ещё ничего не закончено и следующий раз обязательно будет.

– И ты предлагаешь ждать?

– Я предлагаю не торопиться.

– Ребятам это не понравится.

– Ребятам нужно проявить благоразумие.

– Ты стала говорить, как родители. Раньше ты такой не была.

Да, раньше Лисс говорила совсем иные слова. Но теперь многое поменялось, и сделка с Консулом была лишь одной из причин, по которой девушка заговорила «как родители».

– Меня изменили смерти ребят, – медленно произнесла она, глядя юноше в глаза.

– А нас? А меня?

– На этот вопрос я не могу ответить, Хинус, зато могу сказать, что не предлагаю обо всём забыть. Я предлагаю выдержать паузу.

Попугай важно кивнул головой и поёрзал на жёрдочке.

– Ты знаешь, чем это, скорее всего, закончится, – ответил эрлиец. – Эмоции схлынут, смерти друзей забудутся, ребята вспомнят, что нужно учиться. Или работать. Строить карьеру. В общем, жить. И как-то встраиваться в то, что нас окружает теперь. Мы примем Альянс и успокоимся.

– На это и расчёт.

– Твой?

– Консула.

– А твой? У тебя есть расчёт?

– Свои резоны я тебе высказала: нужно повременить и посмотреть, что будут делать основные игроки – высшие маги, которых Консул изгнал из Города, и поддержать их. Я думаю, они ждут, когда Консул ослабеет или расслабится, решив, что его карта сыграла и он полностью контролирует Город, после чего нанесут удар. Но при этом ты прав: очень трудно сохранить тот запал, который в нас есть. Но если он настоящий, если мы действительно неприемлем Альянс, то он никуда не денется.

– Внутренняя Агема сделает всё, чтобы его уничтожить.

– Они будут использовать и кнут, и пряник: прессовать всех, кого подозревают в нелояльности, и награждать сдавшихся.

– Ты поэтому заперлась в доме?

– Не только… Но и поэтому тоже.

– Ясно… – Юноша помолчал. – Что мне сказать ребятам?

– Скажи, что я обязательно и очень скоро приеду в «Михельсон».

– Правда? – обрадовался Хинус.

– Даю слово.

– Сколько ждать?

– Постараюсь придумать что-то к завтрашнему вечеру.

– Отлично! – Судя по всему, на большее эрлиец не рассчитывал. – Тогда я пойду?

– Не забудь увезти из-под наших окон свою уродливую тачку, – проскрипел Киви.

– Тебя забыл спросить, чучело. – Хинус помялся. – Я смогу выйти без приключений?

– Сможешь, – рассмеялась девушка, поднимаясь с дивана. – Но на всякий случай я тебя провожу…

Киви хмыкнул, но промолчал. И остался на жёрдочке, изо всех сил изображая чучело, а когда Лиссет вернулась в гостиную, негромко, но очень серьёзно произнёс:

– Скоро он перестанет тебе доверять. И все они тоже.

– Я знаю, – ответила девушка. Она прошла мимо дивана, постояла у окна, вид из которого перестала портить «уродливая тачка» Хинуса, повернулась, но посмотрела не на попугая, а на камин. Посмотрела так, словно подумала его разжечь.

– И что ты будешь делать?

– Думать.

– Это понятно. Но я знаю, о чём ты действительно думаешь.

– Ты слишком болтлив.

– Я слишком умён.

Она захотела бросить ему что-нибудь обидное. Или просто – бросить в птицу чем-нибудь нелёгким, чтобы она заткнулась и перестала говорить то, что Лисс не хотела слышать, но яростный порыв исчез так же быстро, как появился. И девушка грустно улыбнулась, признавая правоту Киви. Который, в отличие от Хинуса, знал о происходящем всё. Ну, или почти всё.

– Ты его не спасёшь, – угрюмо произнёс попугай.

– У меня есть шанс, – ответила Лисс, продолжая разглядывать чёрный зев камина.

– Ты его не спасёшь.

– Если я не попытаюсь, то умру от ненависти к себе.

– Время лечит.

Страшная, страшная фраза, означающая, что однажды она перестанет так искренне, так нежно, так яростно, так чувственно любить Дориана. Он умрёт или сделается другим, а время поможет сгладить трагедию в сентиментальное воспоминание.

– Нет… нет, Киви, время убивает, – чуть твёрже произнесла Лиссет. – Если я не попытаюсь помочь Дориану, то приму то, о чём говорил Хинус: ярость уйдёт, сменившись повседневными делами, мир сожмётся до прагматичной молекулы, и однажды я проснусь верной служанкой Консула. Меня даже переделывать не придётся – я стану как все. Приму то, что есть.