Стивен Эриан: Боевой маг

– Никогда о нем не слышал.

– И ладно. Ну, так куда ты теперь?

– В Тирнон. Это в сотне миль к востоку, среди холмов.

Черный Том фыркнул.

– Знаю. Бывал там. Рудокопы и лесорубы кишмя кишат.

– Будешь проездом, найди меня, выпьем вместе.

– Заманчивое предложение.

– За твой счет, богатенький мальчик.

Черный Том засмеялся и сунул в рот еще один смоляной клинышек.

– По рукам.

– Вот и хорошо.

– Кстати, палка-то о двух концах, – сказал Том. Харго непонимающе посмотрел на него. – Если тебе что-то будет нужно, скажи: помогу чем смогу. Я не забуду Братство.

– Рад это слышать.

До города они дошли молча, однако неловкости не чувствовали. Харго сейчас хотелось лишь одного – вернуться домой, к жене. Он давно не видел ее и боялся не узнать. Да и она – признает ли? И что будет дальше? Завтра утром его ждет долгая дорога, но сегодня он все еще воин из армии королевы. Сегодня он напьется.

– Подать мне верблюда! Сейчас же! – прокричал Тэйкон.

Безумный император сидел на троне в окружении груды вещей, принесенных со всего дворца. В последние несколько дней он только здесь, в тронном зале, чувствовал себя в безопасности. Едва выйдя за порог, император слышал голоса; они звучали как бы издалека, и он не мог разобрать языка. А временами ему казалось, что в сумраке шевелятся тени – твари с щупальцами, клювами и клешнями. Вот почему в тронном зале день и ночь горели фонари.

Он ночевал и вершил суд посреди груды подушек, мятой одежды, битых стаканов, тарелок с гниющими объедками, книг и экзотических животных. Белый козлик, раскрашенный в черные полосы, радостно жевал страницу древнего манускрипта о пользе пшеницы. На другом конце зала стояла коробка, в которой ерзали и звали пропавшую маму котята. Пятифутовая ящерица, которую Тэйкон им подложил, котят не интересовала. На стропилах дремала, поджав ногу, пестрая певчая птица. Услышав вопль императора, она на короткое время открыла глаза, нагадила на кучу одежды внизу и снова уснула.

– И зеркало. Мне нужно мое особое зеркало, – надрывался Тэйкон.

В коридоре раздалось шлепанье сандалий, дверь распахнулась, и камердинер втащил в зал зеркало на подставке.

Ниррок, последний в длинном ряду королевских слуг, блестел от пота и старался не смотреть на императора, горы мусора и гниющий труп предыдущего глашатая, притулившийся в углу. Он также старался не замечать тучи мух, вонь и торчащее изо рта покойника яблоко.

– Что это? – спросил Тэйкон, когда Ниррок на цыпочках подошел к трону, осторожно обходя препятствия.

– Особое зеркало Вашего Святейшества.

Тэйкон с озадаченным видом положил руку на вздувшийся лоб.

– Да… Я приказал принести мое особое зеркало, но… это точно оно?

Ниррок на секунду задумался.

– То зеркало… разбилось.

– Убить тех, кто это сделал! – завизжал Тэйкон. – Заколоть, повесить, четвертовать! А потом принести мне их глаза в миске с гороховым супом! Холодным!

– Слушаюсь, Ваше Святейшество, – ответил Ниррок, хотя никак не мог исполнить приказ императора, поскольку сам Тэйкон в очередном порыве ярости зеркало и разбил.

– Что ж, это, пожалуй, тоже сгодится. Поставь его там. – Тэйкон неопределенно махнул рукой влево, где на полу громоздились книги. Ниррок, не найдя свободного места, осторожно сдвинул их в сторону. К счастью, ни одна не упала, и он вздохнул с облегчением.

– Верблюда скоро доставят? – спросил Тэйкон, разглядывая свое отражение. Ниррок, не отрывая глаз от пола, как и подобало в присутствии живого божества, ответил:

– Да, Ваше Святейшество.

– Зеленого? Я приказал найти зеленого.

И снова Ниррок задумался над ответом. Если он скажет правду, какие у него шансы остаться в живых?

– Мы не нашли зеленого, Ваше Святейшество.

– Как ты сказал? Не нашли?

– Нет, Ваше Святейшество. – Ниррок, глядя в пол и стараясь дышать как можно тише, покорно ждал своей участи.

– Посмотри на меня. Я приказываю.

Ниррок глубоко вздохнул и медленно поднял глаза на императора. Вид у того был еще более пугающий, чем в прошлый раз. Даже за такое короткое время в его лице многое изменилось. Черные рожки на лбу стали длиннее и начали по-бараньи завиваться к затылку. Корона, инкрустированная бриллиантами и драгоценными камнями, уже не сидела на бугристой императорской голове, а свисала с одного рога. Кожа Тэйкона приобрела болезненный синюшный оттенок и подернулась изломанной сетью черных линий, которые пульсировали, как вены. Только крови в них не было, и сами они извивались под кожей, словно жили своей жизнью. Ниррок, хотя совсем не следил за модой, все же видел, что пурпурный камзол и зеленые штаны императора плохо сочетаются с цветом его лица. Он весь напоминал гигантский синяк.