– Что, сука, не нравится?! – заорал Игорь, хотя перед ним был кобель, а не сука.
Теперь пит был в его власти, ворочал тигровой башкой в тщетных попытках вцепиться в ботинок зубами, но петля не пускала, все сильнее сжимала горло и перекрывала доступ кислорода.
– Э! Э! Че там такое? – из темноты показался крупногабаритный парень в светлом спортивном костюме.
– Твой кобель? – крикнул Игорь.
Разглядев ситуацию, собачник вызверился на Игоря.
– Ты, гондон! Отпустил его, быстро!
«Если отпущу кобеля, ублюдок его снова на меня натравит», мелькнуло в голове у Игоря.
– Держи своего урода! – крикнул он.
– Ногу убрал!
– Держи его, я сказал!
– Ногу убрал! Ты ж его душишь, сука! Отпустил собаку, шакал! Киля, взять его!
Фас, Киля, чужой!
Не помня себя от ярости, Игорь снял ногу с поводка, перехватил цепочку обеими руками и увесистым телом полузадушенного питбуля, как кистенем, с размаху огрел наступающего хозяина по голове.
Раздался дикий вопль. Собака вцепилась хозяину в лицо.
Игорь рванул поводок и оцепенел: вместо носа у стоящего перед ним здорового и секунду назад наглого противника зияла рваная рана, мгновенно залившаяся кровью. Парень взвыл, захлопнул лицо ладонями и побрел напролом сквозь кусты.
Игорь закрутил пита над головой и шмякнул им о ближайшее дерево, затем перекинул поводок через ветку и подвесил собаку в таком состоянии. Киллер плясал в петле в тщетных попытках броситься снова.
– Ну, ты зверюга, – тяжело дыша, Игорь завязал второй конец поводка на узел вокруг ветки. Вот тебе и выгулял собачку, подумал он. Закричал в темноту.
– Шэрри! Шэрри!
Болонки нигде не было. «Твою мать! Что делать? Дед раскудахчется, Изольда эта.
Навязали на мою голову!»
Шэрри нашлась в подъезде. Она дрожала и скулила, черная шерсть на боку лоснилась от крови. Стараясь не перепачкаться, Игорь взял ее на руки.
В зеркале лифта увидел свой подранный облик и порадовался, что ублюдок- собачник получил по заслугам. Есть все-таки Бог на свете.
Услышав рассказ про случившееся, Изольда не стала охать и ахать, профессионально обработала Игорю рану, заклеила медицинским скотчем, затем осмотрела собаку и принялась выстригать на покусах шерсть.
Игорь, прихрамывая, прошел к деду. Иван Авдеевич сидел в кресле перед триптихом и накладывал на полотно мазки краски.
– Ты говорил, что надо типа снять проклятие с нашего рода, – напомнил внук.
– Посмотри, – показал кистью старый академик, – это белый бронепоезд «Генерал Дроздовский». Красноармейцы прозвали его «Белым Иродом». Его налеты сеяли панику в рядах красных. Я потому и делал статую Иуды в страшной спешке, что Троцкий торопился на Восточный фронт. Ведь белые захватили в Казани все золото царского казначейства. Тогда это был вопрос жизни и смерти революции. И охранял то золото мистически неуловимый «Белый Ирод».
Старик повернул настольную лампу на стену. Яркий свет озарил свежие краски. «Совсем дед в детство впал», подумал Игорь.
Больше всего картина напоминало выставку детского рисунка. Вон маленький бронепоезд на горизонте пускает пар, вон летят аэропланы, мчится конница, развеваются по ветру красные знамена и гривы лошадей, рябит белый частокол воздетых сабель, встают кусты артиллерийских разрывов.
НАЛЕТ БЕЛОГО БРОНЕПОЕЗДА «ГЕНЕРАЛ ДРОЗДОВСКИЙ» НА СТАНЦИЮ ДЕВЛЕЗЕРОВО-СЕРЕСЕВО. 6 июня 1918 г. (триптих Народного художника СССР И. Ледовских «Гражданская война в России»)
Гражданская война в России шла вдоль железных дорог. Все было на колесах – штабы, жилые теплушки, склады с амуницией, госпитали, прачечные, изоляторы, карцеры.
На крупной станции Девлезерово-Сересево, где готовились к штурму Казани армии Восточного фронта красных, образовалось настоящее вавилонское столпотворение. В бедламе сортирочного узла гремел даже вагон-ресторан с невесть откуда заблудшими в прифронтовую зону цыганами.
Красноармейцы сидели между вагонами на перевернутых патронных ящиках, брадобреи намыливали и обривали им головы. Солдат в бязевой рубашке выметал из вагона веником, сделанным из пучка перекати-поля, козьи катыши. Бойцы массово держали в теплушках живность для прокорму. Коза паслась у теплушки, привязанная к винтовке, воткнутой штыком в иссохшую землю.
Командир ЧОНа (Часть Особого Назначения – красный спецназ времен Гражданской войны) Орлов вбил последний гвоздь в транспарант, спрыгнул, чтобы полюбоваться своей работой. «Смерть буржуазии и ея прихвостням» – реял над кирпичным зданием станции красный кумач.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу