Анастасия Машевская - Клинок Богини, гость и раб

– Даже так.

– Она отчаянно сопротивлялась, – отозвался Рамир. – Как и ожидалось. Буйная девица.

– Девица ли? – иронично хмыкнула Бану, сверкнув глазами. Рамир понимающе отвел взгляд. Танша продолжила куда серьезнее: – Не жалеешь?

– Вы же знаете, мужчины могут любить только тогда, когда не ограничивают их свободу.

– Женщины тоже могут любить только так. Все остальное вряд ли можно назвать любовью. – Выглянув в окно, танша громко крикнула: – Немедленно пришлите ко мне Раду.

Вскоре глава отряда охраны был в дверях.

– Закрой с этой стороны, – велела Бану, игнорируя удивление мужчины. Помощников Рамира танша попросила выйти, а вот пленницу Рамир держал, как собаку, на поводке. Руки у нее были связаны, и, судя по ободранной в кровь коже на запястьях, довольно давно.

– Я ведь могу тебе доверять, Раду? – посмотрела прямо в глаза, подумав: «Ты ведь завидуешь Юдейру?»

– Конечно, тану! – Раду не уловил, к чему вопрос.

– И ты готов взяться за самую сложную и ответственную работу? – «И ты хочешь быть для меня ценнее, чем Юдейр?»

– Разумеется.

– В таком случае у меня есть для тебя поручение, о котором никто не должен знать, и в особенности – мой оруженосец.

Раду кивнул, едва не икнув от удивления: а этот тут при чем?

– Приказывайте.

– Итак, – развела она руками, указывая на гостью. – Сцира Алая, младшее дитя тана Шаута и его единственная земная дочь. Об ее нахождении в моем лагере знаем только мы. Так и должно остаться до поры до времени. Когда придет срок, я обнаружу ее, а до того – Сцира Алая твоя личная пленница. Она должна быть жива, цела и невидима.

Рамир протянул Раду канат-поводок, и телохранитель, немного недоумевая, принял его. Потом посмотрел на тану, на незнакомца, вновь на тану – и сказал:

– Я все сделаю, госпожа. Но могу я спросить?

– Не можешь, – ласково ответила Бансабира. – Поверенные не спрашивают, они выполняют работу, в которой им доверяют, не так ли? – выгнула бровь.

– Угу, – отозвался он тихо и виновато покраснел. – Тогда у меня другой вопрос: что делать, если она будет вопить? Она же баба…

– Но ведь до сих пор она молчала, – ответил Рамир.

Раду опасливо покосился на Сциру и грубыми пальцами заставил женщину открыть рот. Точно, без языка.

– Я все понял, – посмотрел на госпожу.

– Тогда свободен, – лениво улыбнулась Бансабира. Раду еще недоуменно поглядел на остававшихся в комнате мужчину и женщину, попытался что-то спросить, но вовремя замолчал и вышел.

– Вы слишком к нему суровы, – усмехнулся Рамир, глядя на закрывшуюся дверь.

Бану села на кровать:

– Уже сто раз говорила: не зови меня на «вы», когда мы одни.

– Ну как же. – Рамир сел в кресло и размотал скрывавший голову платок. – Вы – танша.

– Мне кажется или тебя это веселит?

– Почему сразу веселит? – По тону собеседника невозможно было понять, издевается он или говорит серьезно. – В конце концов, я ведь всегда знал о вашем происхождении.

– Ага, и я не припомню, когда этот факт заставлял тебя «выкать» в мою сторону. Для тебя я просто Бану.

– Хотелось бы, – гоготнул мужчина. – Но с недавних пор вы мой командир, – засмеялся еще бодрее.

– Каких-то четыре года назад…

– Пять почти.

– Ну пусть даже пять, я тебя звала командиром и лидером, и ты был всего лишь «Рамир».

– Бансабира Изящная, – засмеялся Рамир, – хотел бы разок со стороны взглянуть на ту технику, за которую тебя так прозвали. Хотя все-таки «вас» будет правильней.

– Неправда, – по-детски отмахнулась Бану и упала на кровать навзничь, раскинув руки.

– Разве? Кажется, мы всегда звали на «вы» тех, кто имел ранг в первой тройке.

– Заставишь меня повторить еще раз – врежу в пах.

Рамир захохотал совсем разнузданно, так что Бансабире пришлось его одернуть, чтобы не услышали.

– Ты совсем не изменилась, Бану. Разве что красоткой стала.

Теперь посмеялась женщина:

– Ты Шавны не видел.

– Ну как же не видел! Ага! Я был влюблен в нее по уши! Правда, помнится, мы как-то знатно переругались, и я толком даже не узнал, разделяла она мои чувства или нет, – все еще весело заметил Рамир.

– Ты ее любил?! – приподнялась Бану на постели. Задержалась, потом, смеясь, вновь упала на спину. – Мне и в голову не могло прийти.

– Еще бы. Ты была малявкой. Прекрати хохотать, Бану!

– Прости, – успокаиваясь, Бану смахнула выступившую слезу. – Слушай, а ведь если подумать, я до сих пор не знаю, в кого была влюблена Шавна. Да и была ли она вообще влюблена.