Александр Георгиев - Беглянки

В залитом мертвенным светом обшарпанном приемном покое больницы Аркашу охватила тоска. Так и не пришедшую в сознание Симку озабоченные санитары увезли неведомо куда на дряхлой каталке, а Аркашу с собой не взяли. Он промаялся не меньше часа. В голову упорно лезли маги Школы Некромансер, выниматели душ из тел павших героев, зомби, замшелые надгробия с полустертыми именами…

Молодой доктор возник за плечом по-эльфийски бесшумно, Аркаша вздрогнул от его голоса. – Езжайте домой. Жена ваша в реанимации. – Она не жена, она коллега-Тем более, не сидите тут, все равно ничего не высидите. Телефон оставьте, если что – позвоним. – Что значит «если что»? Что с Симкой? – Пищевое отравление средней тяжести. Едите натощак всякую гадость, с химических заводов Детройта, под мясо замаскированную, а потом удивляетесь! Может быть, алкоголь усугубил. – Это от отравления, как подстреленные, падают? – У нее порок сердца, непростой случай, организм среагировал. Она у нас регулярно курс лечения проходила. – Да я знаю…

– А раз знаете, чему же удивляетесь? Порок – он при любой оказии себя проявить стремится, такая уж противная болячка. Вытащим. Езжайте домой. Завтра приходите. Или послезавтра.

– Во сколько? – крикнул Аркаша в уходящую спину. В унылых стенах приемного покоя голос загудел как в склепе.

– Часы приема передач с 15.00 до 17.30. Если будете Анатолия Францевича благодарить, коньяк не тащите – у него тоже сердце. Лучше конфеты, «Птичье молоко» он очень любит.

Потоптавшись на неприютной остановке, Гвоздецкий плюнул на экономию, и поймал машину. По дороге остановился у «Дома Еды» и купил конъяка – все равно теперь перезанимать!

Таксист давно уехал, а Аркаша все стоял перед подъездом. Он с трудом подавил желание поискать под кухонным окном – вдруг от щита гнолля отскочила заклепка? Но представил, как будет выглядеть, ползая на четвереньках вокруг помойки с бутылкой конъяка, ругнулся и отправился домой.

Спал Аркаша в эту ночь отвратительно – без снов, но и без отдыха. В следующую – еще хуже. А днем жил, как в полусне. Что-то врал на работе про большую статью, про долгий сбор информации, и под это дело часами бродил по парку. Шуршал листьями и ворошил в голове варианты, искал причину меланхолии. Причина не находилась.

Грибушкин остался доволен аркашиной статьей, почти не придирался, только заменил слово «хорошее» на «соответствующее всем стандартам качества в соответствии с федеральным законодательством учрежденным Роспотребнадзором». Сказал, что так красивее и для простого избирателя понятнее. Но Аркаша даже не фыркнул, он жил в полусне.

Разок съездил к Симке, привез яблок и осторожно спросил: не чувствует ли она чего-нибудь странного. Симка рассказала про бабушку, которая предсказывает, куда ударит молния.

Каждый вечер Гвоздецкий садился за компьютер и переписывал сцену боя в ущелье, у реки Прожорливого Василиска.

В первом варианте женщина- воин Тоури падала в пропасть, сраженная заклинанием толстенького мага. Впавший в ярость паладин Арборс рубил проклятого в мелкую капусту.

Во втором варианте гибли все, кроме мэтра Феййё. Рыжий маг, держа врага за шкирку над пропастью, выведал у него тайну родника живой воды и отправился в новую экспедицию – оживлять друзей.

В третьем выходила и вовсе полная околесица, никперумов всмятку. А бросить именно эту главу, выждать время – Аркаша не мог!

Луна, заглядывая в окошко, спрашивала: «Ну что? Написал?»

Капли из крана будили среди ночи: как-де-ла? на – пи- сал? как- де-ла?

На четвертом варианте Аркаша так вымотался, что уснул, упав носом в клавиатуру.

«… Берег Териблы – не самая плохая могилочка. – услышал он, засыпая, – Ааюшки, воришечки вы мои? Ладненько?»

Синий провал неба опрокинулся над Аркашей. Плети черного дыма скользили в нем, корчась, как неверные сны сумасшедшего. Они плыли в сторону главного хребта Сомбр, туда, где на немыслимой высоте сверкает ледяная пирамида пика Пэра Арчибальда. Ежевичник под скалой догорал, треск пожара ослабел, и слышно было, как внизу, в ущелье, вопят, перекрикивая шум реки, гнолли.

– ПРИЗРАК-УБИЙЦА! Тимп норгонг хтафатар… – заскрипел толстенький маг, поднимая ладошки.

Воины схватились за мечи. Черноволосая вскинула лук – и когда успела выхватить из футляра? Каплей ртути сверкнул наконечник стрелы. Но рыжий Фейё оказался проворнее. Он не шагнул, а перетек в вперед и широко раскинул руки. Красный крест его напряженного тела зачеркнул веселого толстячка.