Брендон Сандерсон - Тени истины

И только у Клода Араделя совсем другая родословная. Ни капли благородной крови. Собравшиеся на вечеринке поздравляли друг друга с тем, что они так прогрессивны и так благосклонно рассуждают о человеке столь низкого происхождения.

Вакс смотрел в огонь, машинально трогая щетину на подбородке. Говорил, когда к нему обращались, но большей частью его не трогали. Он измотан, сказала всем Стернс. До крайности утомлен ужасными событиями, свидетелем которых оказался. Она отвлекала от него, как могла, отвечая на неизбежные вопросы о свадьбе, что они решили отложить все на некоторое время, чтобы Вакс смог восстановить силы.

Где-то посреди вечеринки приковылял на костыле Уэйн. Он не мог исцелиться, не отложив здоровье про запас, – и не мог этого сделать, пока заживала рана, поскольку тогда его действия лишились бы смысла. Так что пока был вынужден справляться с хрупкостью человеческого тела в точности как обычный человек.

«Если вдуматься, мы все такие хрупкие, – размышлял Вакс. – Какая-нибудь мелочь – и мы ломаемся».

– Привет, дружище! – Уэйн уселся на скамеечку для ног возле Вакса. – Хочешь узнать, какой я ржавый гений?

– Стреляй, – прошептал Вакс.

Уэйн подался вперед и театрально всплеснул руками.

– Я все-таки сумею напоить всех до единого.

Собравшиеся продолжали непринужденно болтать. Большей частью это были констебли. Кое-кто из политических союзников Вакса. Он предпочитал вести дела с наиболее уважаемыми горожанами, так что выбраковка лордов, которую устроил Арадель, не повредила Дому Ладриан. Это считалось огромной политической победой.

– Понимаешь, у меня есть план, – сказал Уэйн и постучал себе по голове. – У людей в этом городе есть проблемы. Ребята, которые работают на фабриках, думают, что если у них будет больше свободного времени, то это поможет справиться с горестями, но на самом деле им придется с этим самым свободным временем что-то делать. Вот у меня и появилась идея. Я все устрою.

– Ради Гармонии, Уэйн, – проговорил Вакс. – Надеюсь, ты же не собираешься отравить весь город?

– He-а. По крайней мере, не в смысле отравы для тела. – Уэйн ухмыльнулся. – Вот увидишь. Это сработает. И результат будет изумительный! – Он попытался встать, но споткнулся и чуть не упал. Удивленно посмотрел на свою ногу, будто забыл про рану, покачал головой, потом схватил костыль и поднялся.

Немного поколебавшись, наклонился к Ваксу и сказал:

– Это пройдет, дружище. Мой папаша однажды сказал: «Сын, не распускай нюни». Если все пойдет плохо, надо стучаться башкой о стену, пока не пойдет кровь, – тогда-то тебе и станет лучше. Для меня это работает. Мне так кажется. Точно не помню, потому что слишком часто получал ранения в голову.

Он ухмыльнулся. Вакс продолжал смотреть в огонь. Уэйн изменился в лице.

– Знаешь, она бы хотела, чтобы ты ее остановил, – проговорил он негромко. – Если бы она смогла с тобой поговорить, смогла мыслить здраво, она бы потребовала, чтобы ты ее убил. На ее месте я бы этого захотел. И ты бы захотел того же, если бы слетел с катушек. Ты сделал все как надо. И сделал хорошо.

Уэйн махнул Ваксу сжатым кулаком, кивнул и заковылял прочь, к невысокой девушке с длинными светлыми волосами. Сколько ей лет? Совсем подросток. Вакс не был с ней знаком.

– Вы ведь дочь Реммингтеля Таркселя? – начал Уэйн. – Того, кто изобрел лампу накаливания?

У девушки от изумления приоткрылся рот.

– Вы его знаете? – Она схватила Уэйна за руки. – Вы знаете о моем отце?

– Еще бы! – воскликнул Уэйн. – Его ограбили, вот что я скажу. Он был гений. Ходят слухи, вы такая же умная. Это устройство для произнесения речей, которое вы соорудили, уж точно весьма симпатичное.

Девушка пристально посмотрела на Уэйна, потом подалась ближе:

– Это только начало. Они приняли его в свои дома. Разве вы не видите? Оно повсюду.

– Вы о чем? – спросил Уэйн.

– Об электричестве. И я буду первой, кто его использовал.

– Хм… А деньжат вам не подбросить?

– Вот что я вам скажу…

И, просияв, она потащила Уэйна куда-то в сторону, мимо гостей. Речь ее сделалась настолько быстрой, что Вакс не разобрал ни слова.

Впрочем, ему было все равно. Он просто смотрел в огонь.

Гости оказались достаточно вежливы, чтобы не намекать, что своим безразличием он портит вечеринку. Мимо прошла Клодита, поменяла остывший чай на теплый. Вакс мог бы с тем же успехом сидеть на жесткой скамье, а не в уютном кресле. Он не чувствовал ни уюта, ни тепла очага, ни победной радости.