Татьяна Минина: Исправленному верить (сборник)

«Чума над домом этим».

Вита приказала:

– Вскрывайте!

Проверила, плотно ли маска прилегает к ее лицу.

Удар ручного тарана вышиб дверь вместе с едва теплющимся защитным барьером. Изнутри дохнуло гнилью, болью и чем-то кисловато-сладким. Легионеры в пропитанных соком кау хламидах проворно подались назад, отступая за очерченную магией линию. Вита осторожно переступила через остатки двери и шагнула в проем.

В доме было темно, очень душно – кто-то явно пытался поставить воздушную изоляцию. Скорее усердно, нежели успешно, но попытка налицо. Пахло… пахло терпимо. Учитывая температуру, процесс разложения шел не так давно. И еще пару суток назад кто-то пытался поддерживать здесь порядок. Отсутствие гниющего мусора, чистые амфоры, полы и мебель обработаны раствором аленды. Здесь сражались до самого конца.

Вита поудобнее перехватила рабочую табличку и стилос. Подняла на поверхность воска страницу с чистой формой.

Номер. Дата. Время.

Дом семейства Руфинов, что построен на улице Блазия, в поселении Тир.

Осмотр проводит: Валерия Минора Вита, государственный врач в ранге прима, заведующая временным полевым госпиталем V Легиона.

Свидетели… Тут, по идее, требовалась подпись несущего штандарт. А то и командира центурии сопровождения. Идея также предполагала, что легионерам, действующим в очаге эпидемии, будет своевременно и в достаточном количестве доставлено защитное снаряжение.

Иногда ей казалось, что бюрократы от медицины жили в какой-то другой империи. Или даже в другом мире. Там, где заразные болезни были не столь уж заразными.

В той реальности, где обитала Вита, все имело свою цену. И право гулять по зачумленным домам – не исключение. За четыре десятка лет медицинской практики Валерия Минора заплатила полной атрофией эмпатической чувствительности, хроническими нарушениями сна, букетом дичайших аллергий, половиной правого легкого и способностью вы́носить здоровых детей. Она не видела смысла спрашивать такую цену с офицеров когорты. Не ради галочки в протоколе.

Медик прошла в глубь дома, тщательно выбирая, куда ставить ноги. Выложенный плиткой пол, светлая штукатурка стен, свисающие с потолка лампады. Дверные проемы закрыты ярко вытканными покрывалами. Вита сняла с пояса удлиненный медицинский нож, отодвинула тяжелую ткань.

В лицо дохнуло тленом, благовониями и почти развеявшимися заклинаниями сохранения. Атриум, центральное и самое просторное помещение в доме, был затемнен. Проем в потолке, обычно открывающий сердце поместья свободному небу, затенили плотным навесом. Высаженные здесь цветы и пряные травы поникли. Воздух стыл безнадежной, какой-то кощунственной неподвижностью.

Через раздвижные сегменты навеса прорывалось несколько узких полосок света. Лучи резали воздух, точно стилеты. Очерчивали укрытые белым полотном коконы.

Вита внимательно осмотрела мощные балки, висячие светильники. Кушетки впопыхах отодвинуты в сторону, кругом расставлены свечи и благовония. Лишь затем медик сосредоточилась на массивном каменном столе, что подобно императорскому трону доминировал над помещением. Над всем этим домом, если подумать. Над всем поселением.

Столешница установлена была на тяжелой мраморной плите. По углам ее поддерживали крылатые чудища с мощными львиными лапами, центр украшен был традиционным растительным орнаментом. Сверху на стол уложили три свертка и бережно укрыли покрывалами.

Вита отвела в сторону домотканое, выбеленное полотно. Повеяло алендой – покров явно пропитали раствором, хотя с тех пор он успел высохнуть. Ткань была жесткой и хрусткой, под давлением раскрывалась неохотно, точно безвременно увядший цветок.

Под таким покровом яркие, огненно-рыжие волосы и фарфоровой тонкости черты казались особенно неуместными. Запах кедрового масла, вложенная в губы монетка, официальное одеяние, в складках которого ребенок почти утонул. Медик отвела ткань в сторону, подцепила кончиком ножа цепочку, охватывающую детское горло. Подняла повыше – так, чтоб выгравированные на медальоне литеры попали в узкую полоску света.

– Руфина Секунда, из рода Корнелиев, сословия всадников, – вслух прочла она, подсчитывая, сколько прошло с указанной даты, – рожденная одиннадцать лет назад…

Открыв два других покрывала, медик обнаружила Руфину Терцию и Руфину Кварту, семи и пяти лет от роду соответственно.

Так. Где же тогда старшая? Вита огляделась.