Константин Калбазов - Пёс. Боец

Передовые всадники замедляют свой бег. Наконец противник сбился в одну массу и, вновь пришпорив лошадей, устремляется в атаку. Вот он плотной массой входит в проход. Вот он уже на берегу ручья…

– Бей!

Ноги лошадей вздымают мириады брызг, вода в ручье, еще не успевшая очиститься, становится черной. Мгновение – и ручей преодолен. В этот момент слышатся первые хлопки. Им вторят ржание лошадей, полное боли и страданий, крики людей, лязг железа, шум вспениваемой воды, топот копыт. В поднявшейся какофонии уже невозможно командовать сотней, Георга могут услышать не больше дюжины людей, находящихся поблизости. Из повторных выстрелов он слышит лишь два или три, тех старших, что находятся рядом. Когда бьют десятники, он уже ничего не слышит, просто целится во всадника, вырвавшегося вперед сквозь мгновенно образовавшийся завал из раненых и убитых людей и лошадей. Хлопок звучит как-то неестественно тихо, забитый другими звуками. Всадник вскидывает руки и валится на круп лошади.

Два десятка, занявшие позицию в проходе, сделав выстрелы, тут же отбрасывают арбалеты, хватают копья и вскидывают щиты. Если противник сумеет-таки добраться до верха, то им предстоит замедлить его, чтобы дать возможность товарищам расстреливать атакующих. Нечего и думать, что этому жидкому строю удастся остановить атаку самостоятельно, но в такой комбинации – очень даже возможно.

Всадники с большим трудом преодолели образовавшийся завал и снова бросились в атаку, но к этому моменту первые стрелки уже перезарядились и в них полетели болты. Наемники стреляют только наверняка. Если всадник надежно прикрыт щитом, бьют в лошадь, сваливая животное и бросая седока под копыта других. Завал из тел все ширится. Противник словно напарывается на какую-то незримую черту. Чтобы ее преодолеть, приходится платить кровью за каждый шаг.

Наконец передовые достигают наемников, выстроившихся с копьями наперевес. Двигаться быстро они не имеют никакой возможности, а потому вломиться в жидкий строй у них не получается. А тут еще из-за спин копейщиков слышатся хлопки арбалетов. Это коноводы, понимая, что в данной ситуации каждый боец на вес золота, побросав лошадей, поспешили на помощь. Не сказать, что она оказалась лишней. Всадников, уже готовых навалиться на строй, буквально сносит, следующие еще больше замедляются и просто приближаются к строю, где их встречают ударами копий. Не надеясь гарантированно достать до всадников, наемники безжалостно вгоняют сталь в тела коней, что в неменьшей степени гасит атакующий порыв.

Георг наблюдал за происходящим, уже вскидывая арбалет для следующего выстрела. Проклятые самовольщики! И ведь среди них нет десятников, только рядовые. Выходит, сами приняли решение, причем единодушно, без споров, иначе никак не поспели бы. Но молодцы! Вовремя, ничего не скажешь. Но если вдруг окажется, что хоть одна лошадь потеряется, семь шкур спустит. Арбалет наведен, с такого расстояния даже полный доспех самого лучшего качества не спасет. Хлопок! Всадник заваливается влево, поймав боком оперенную смерть. Теперь быстро перезарядиться.

Как ни жидок был строй копейщиков, но все же всадникам не удалось заставить их прогнуться или отступить. В немалой степени это случилось благодаря возникшим за их спинами стрелкам, которые ссаживали наседающих одного за другим. Весомое слово сказали и те, что оказались с боков, – стрельба буквально в упор была просто убийственна по своей эффективности.

Наконец атакующие не выдержали и повернули обратно, преследуемые непрекращающимся обстрелом. Продолжая терять людей, памфийцы откатились назад и закружили вдали. Они все еще были в пределах досягаемости арбалетов, но такая стрельба имела бы хоть какой-то смысл, если бы целились по слабо защищенной пехоте, а скорее даже по лучникам, не имеющим щитов. Однако арбалеты и не думали умолкать. По приказу Георга наемники сейчас добивали раненых, проявлявших признаки жизни. Едва осознав это, те, кто еще что-то соображал, старались замереть, чтобы не получить болт.

Георг окинул взглядом место побоища. В узком проходе смешались кони и люди в одну сплошную пугающую массу. Над оврагом раздавались стоны раненых и ржание лошадей, полное боли и страдания. По прикидкам, потери атакующих – около полутора сотен. Весьма впечатляюще, если еще учесть и тот факт, что сами обороняющиеся не потеряли убитыми ни одного человека. Имелось двое с довольно тяжелыми ранами, еще пятеро отделались легкими ранениями. Соотношение просто дикое, даже для обороняющихся на стенах.