Сергей Малицкий: Провидение зла

– И все-таки, – не унимался Алиус, торопясь за угодником по узкой тропе. Неожиданное облегчение накатило на него, развязало язык.

– Промысел зла, конечно же, не промысел божий, – пробормотал Син. – И, наверное, не столь же непостижим. Но постижение его отвратительно. И если его выгребная яма кажется бездонной, она все равно всего лишь выгребная яма. Весь вопрос в количестве дерьма, которое можно в нее поместить. Или которое способно выплеснуться из нее. И пока на этом все!

«На этом все», – разочарованно пробормотал про себя Алиус, хотел сказать еще что-то, но в горле у него пересохло, и от кривых линий странной каменной кладки закружилась голова.

Путники остановились у основания башни. Вблизи она оказалась не только огромной, но и ужасающе совершенной. Неведомый мастер словно закручивал огромными искусно обработанными гранитными блоками чудовищную спираль, да так, что казалось – отойди на сотню шагов, и увидишь огромную змею. Головы у нее, к счастью, не было, потому как оголовок башни был разрушен до верхнего ряда бойниц, зато имелся выложенный отшлифованными камнями хвост. Он был одновременно и порогом перед темным проемом входа, и частью фундамента, который покрывали магические рисунки. Кто-то, добравшись до древних камней, не пожалел ни красок, ни, кажется, крови. С десяток трупов лежало и здесь.

– А теперь прибавим шагу! – словно очнулся Син.

Алиус проследил за встревоженным взглядом угодника и похолодел. На площади, где темнело жуткое кострище, мелькали черные тени. Длинные торчащие уши, острые морды, тонкие ноги, массивные тела – сомнений быть не могло, полакомиться мертвечиной прибыли калбы – вирские псы. Выходит, не зря матушка Алиуса пугала этими тварями непослушного сынишку? Йор потянул из ножен меч.

– Наверх! – процедил сквозь зубы Син.

Алиус тут же застучал подошвами сапог по сбитым ступеням. Трупы были и здесь. Или не трупы, а их перемолотый в месиво тлен, размазанный по стенам, ступеням, потолку. Пустой желудок сжался в тщетном приступе тошноты.

– Тише, неуклюжий лаэт, тише! – шипел в раздражении Син.

– На этот раз пока обошлось, – прошелестел снизу Йор.

…А дакит оказался разговорчивым парнем, – мелькнула мысль в голове Алиуса, который, задыхаясь, следовал за угодником. Страх понемногу проходил, сменяясь досадой и как будто злостью. А ведь у него и в самом деле не было не только меча или ножа, но даже и посоха. Следовало хоть какую-нибудь палку подобрать в горах. Если бы еще попалась в пути хоть одна палка. Даже на четверть костра хвороста ни разу не удалось собрать. Выходит, что каламы назвали горы Митуту мертвыми горами не зря? Хотя лишайника на них было предостаточно. Но и на могильных камнях его полно. Так молодые эти горы или мертвые? Или и молодые, и мертвые? Матушка, как ты там под грудой камней?

– Я так и знал, – устало пробормотал Син.

Алиус вытер со лба пот. Троица остановилась на верхней площадке. В синее небо поднимались закопченные огрызки межоконных простенков. Между ними словно вырастала из массивной, засыпанной осколками камня плиты серая чаша. В ее отшлифованном чреве чернели шесть свежих пятен, словно шесть горячих клубней выкатили из костра и бросили на огромное блюдо. Однако камень не только почернел под каждым, но и оплавился. Воздух, казалось, закручивался над чашей горячим варевом. Никаких амулетов не нужно, вот она, сила, чистый мум, черпай его хоть горстями, хоть ложкой и сплетай любые заклинания. А хочешь, запасай впрок, если умения хватит.

– Что это? – спросил Алиус. Словно комок из горла вытолкнул.

– Камни Митуту, – пробормотал, ощупывая черные следы, Син.

– Камни Митуту? – в который раз задрожав от ужаса, пролепетал Алиус. – Но как же? Они ведь пропали тысячу лет назад! К тому же их возвращение предвещали сотни раз! Но они ни разу не вернулись! Никто уже не верит пророчествам! Да и…

– Да и? – переспросил Син.

– Их ведь было семь? – наморщил лоб Алиус.

– Смотри-ка! – кивнул ухмыльнувшемуся Йору угодник. – Малыш изучал не только историю собственного рода. Который сейчас год, Алиус из рода Алитеров?

– Одна тысяча четыреста восемьдесят третий со дня самосожжения всеблагого Энки, – заученно прошептал лаэт.

– Так вот, дорогой, – тоже шепотом ответил Син. – Семь камней было одна тысяча четыреста восемьдесят три года назад. И тогда еще никто не называл их камнями Митуту. А тысячу лет назад, как ты верно подметил, их стало шесть. Шесть из семи проявились. Именно тогда они получили нынешнее имя, и именно тогда пылала эта башня, и рушился этот город, и именно тогда благословенная долина Иккибу стала мертвой Сухотой.