Юрий Иванович: Обладатель-тридесятник

Далее было подробно рассказано, кто где находился, как отстреливался и против кого воевал. В каком месте стояли сгоревшие авто, куда успели выехать вырвавшиеся из-под огня и кто какое предположительно мог иметь отношение или вражду друг к другу. После чего гости были препровождены в одно из зданий, где по очереди подходили к широко распахнутым складским дверям и поражённо рассматривали стеллажи, переполненные самым современным оружием. Только в данном здании оказалось шесть подобных ангаров. Тогда как на «Лужке» стояло четыре идентичных трёхэтажных здания.

– И всё это оружие, – завершил своё долгое и крайне насыщенное повествование представитель президента, – покойным олигархом планировалось продать за рубеж с помощью находившихся здесь же подданных английской королевы.

– О мёртвых нельзя говорить плохо! – опять не удержался от возмущения молодой мистер Даркли.

– А я и не сказал, что вина инкриминируется убитым, – язвительно улыбнулся «гид» и добавил: – «Присутствовавшим здесь». А это – большая разница. Документы пока изучаются следствием и будут оглашены широкой общественности во время суда.

– Суда?! – посыпались вопросы от корреспондентов. – И кого судить собираются? Тем более что главный застрельщик погиб от взрыва.

– Тех, чья вина в шпионаже и незаконной торговле оружием будет доказана. Но, кажется, как раз с этим у следствия не будет проблем. По этому вопросу в офисе олигарха Шелосяна осталась уйма неопровержимых доказательств.

– Неужели он предвидел свою гибель? Или не спрятал доказательства чисто случайно?

– Скорей всего оставил преднамеренно. Потому что собирался после данной акции мести своим подельникам скрыться в самом укромном уголке нашей планеты. Где и как он это собирался сделать, будет заявлено в итоговом коммюнике.

– Счета Шелосяна арестованы?

– Данных по этому вопросу не имею.

Хотя доклад и экскурсия были сделаны со всеми возможными подробностями, всё равно вопросов оказалось задано невероятное количество. И только через час интенсивной пресс-конференции сборная делегация гудящим от обсуждений ручейком потянулась к машинам. А к уставшему представителю президента подошёл один из старших следователей, его старый приятель, да ещё и состоящий в родственниках через свою супругу. Мужчина лет пятидесяти на вид обменялся рукопожатием с «экскурсоводом» и хмыкнул с пониманием:

– Что, Санёк, слишком они тебя достали?

– Не то слово! Самые ярые русофобы подобрались!

– Ну так иных фанатиков они сюда и не отправляют. Но как им само событие? Прониклись количеством жертв и обилием крови?

– Мне кажется, им плевать как на трупы, так и на кровь. Их интересовало только одно: как отыскать в моих словах ошибку или оговорку, которую потом можно будет извратить в нужном для них свете. Как по мне, то как раз таких вот и следовало бы всех без разбора уложить в клиники с инсультами и прочими тяжеленными болячками!

Поражённый его горячностью, более старший по возрасту следователь незаметно осмотрелся вокруг, подхватил приятеля под локоток и двинулся с ним подальше от столпотворения специалистов, которые вновь приступили к прерванной работе. При этом он даже голос понизил:

– Саня! Ты бы так громко не распинался о своих желаниях…

– А что? Нас же никто не слышит?

– Как сказать… Поговаривают, что привидения и в самом деле тут продолжают крутиться. Да и логика показывает, что нет дыма без огня. Но самое главное – это мои чувства, которые вопят о постороннем вмешательстве в следствие. Некоторые документы исчезают, ещё большее количество важнейших бумаг появляется ниоткуда, невинные вроде поначалу свидетели вдруг начинают говорить жуткую правду, обеспечивая себе громадные сроки; а некие факты следствия сохранить в тайне – безнадёжное дело. И наконец, я сам частенько ощущал, что из-за моего затылка кто-то высматривает, вычитывает и подслушивает… И не скалься! Я тебе как на духу признаюсь!

Александр понял серьёзность заявления, нахмурился и сам перешёл чуть ли не на шёпот:

– А наш… президент знает?

– Ха! Если бы я с ним мог, как с тобой, переговорить, то знал бы. А так…

– Ну, так, может, я ему скажу… при случае?

– Скажи… – с сомнением протянул следователь. – Только вот в дураках мы с тобой не окажемся? Я-то ничем фактическим не могу подтвердить свои ощущения и простые аналитические выводы. Всё, как говорится, вилами по воде писано.

С минуту оба прохаживались, молча, раздумывая над возможными последствиями, а потом представитель президента признался: