Евгений Щепетнов - Монах. Предназначение

«Ну-ну…» – неопределенно хмыкнул Андрей и замолчал, углубившись в свои мысли.

Со стороны казалось, что он усиленно скорбит по безвременно ушедшему императору. Никто и помыслить не мог, что же на самом деле сейчас обдумывает первый советник. А обдумывал он вот что: а почему бы не сделать типографию? Печатать вначале газетку, что-то вроде городских новостей и свода указов, а потом – книги. Нужно обучать народ, молодежь, и сделать это не по сословному признаку, а как некогда сделал Петр Первый – брать в школы и академии по способностям. Нужно двигать прогресс в этом мире. Хватит им сидеть в средневековье. Подзадержались они в нем.

За траурным катафалком кавалькадой ехали самые родовитые люди империи, которые спешили засвидетельствовать свое почтение и верноподданность новой хозяйке империи и ее будущему наследнику. Хотя и поговаривали, что наследник-то совсем не сын Зарта – больно уж живот у императрицы далеко торчит для такого малого срока – и что к этому делу приложил руку или, скорее, другую часть тела первый советник императора, но… Кому какое дело? Мало ли наследников самых родовитых дворян совсем не от них… слухи ходят, но что кроме слухов можно предъявить? И кто предъявит? Эдак можно лишиться головы…

Императрица уже доказала, что крута на руку и может разобраться с самым горячим мятежом, какой может быть. А ее советник – опасная штучка… лучше с ним не ссориться. Тем более что как бы он не стал в ближайшем будущем императором… если разведется со своей женой, ставшей ему обузой. Или отравит ее, как принято в благородных домах. Впрочем, вариант заточения в монастырь на острове Шитур тоже неплох.

Некоторые дворяне уже делали ставки на все три варианта:

– развод;

– отравление (удушение);

– заточение в монастырь.

Больше всего ставок было принято тайными букмекерами на третий вариант – это наиболее принято в семьях, приближенных к императору. Впрочем, второй и третий пункты вполне могли быть совмещены…

Олра ехала в составе процессии, в ее карете сидели еще две дамы, обе довольно родовитые. Несмотря на то что у жены советника не было в предках ни баронов, ни графов, относились они к ней, как ни странно, очень почтительно и с большим уважением. Конечно, тут имело значение то, что Олру осеняла тень могущества мужа. Впрочем, все дамы, вхожие в высший круг столицы, вскорости убедились, что она обладает живым умом и острым языком, так что эта женщина была довольно опасна. Тем более что уже не раз она обращалась к Андрею за решением каких-либо вопросов – в основном приносящих деньги, и он решал их так, как ей было выгодно.

Естественно, с какими-то дурацкими или же неправедными делами Олра к «мужу» не приходила – она знала реакцию Андрея и решала только те проблемы, которые наверняка будут им разрешены.

Она грустно думала о том, что скоро ее замужество закончится, и вздыхала, понимая, что все когда-то кончается. В любом случае ее нынешнее и будущее положение не ухудшится – по крайней мере, пока Андрей у власти. А она знала, что убить его трудно, почти невозможно… Но Олра много чего не знала.

Для церемонии погребения использовали здоровенную купеческую шхуну. За ночь с ней произошли чудесные изменения – весь корабль был обит черной тканью, похожей на шелк, везде разбросаны лилии.

«Проклятые лилии! Если ты, Андрей, став императором, указом не прикажешь истребить все лилии в государстве – я с тобой разговаривать не буду!»

«Лежи и не выступай!»

Гроб перенесли на борт шхуны, и на ее мачтах заполоскались паруса, тут же надутые свежим ветерком, летящим с гор.

Шхуна сделала плавный разворот и, оставив за кормой берег, медленно пошла в открытое море. Провожающие остались на берегу, за исключением императрицы, патриарха, первого инквизитора, Федора Гнатьева, Зиртона и Андрея с Олрой. Не считая команды шхуны, конечно, да полсотни гвардейцев охраны.

Берег был еще виден, когда Андрей – по завещанию императора распорядитель похорон – приказал опустить паруса. Шхуна заколыхалась на мелкой зыби, раскачиваясь с борта на борт, отчего Федор позеленел и тихо шепнул, что всегда ненавидел корабли – эти лоханки не по нему.

Труп императора положили на широкую полированную дубовую доску, и патриарх замер над ним, читая наизусть молитву для прощания с покойным. Он просил Бога, чтобы тот даровал покойному загробную жизнь в райских кущах, упоминал имя покойного – Зарт, так что все было нормально, ведь отпевали Зарта, а не Шанти. Зарт и вправду покоился где-то в желудках акул, обитающих в этом районе. Вернее, он уже покинул их в виде испражнений.