Юрий Иванович: Обладатель-сороковник

Тогда ему не пришлось бы и самому рисковать, создав себе запасное тело, и Диану не подставлять, создав с неё фантом и отправив его как бы рядом с собой на траурную церемонию. Но подобные предположения могли оказаться неверными. Лучезар мог ещё только накапливать силы и появиться здесь лично. Оставалось только сожалеть, что из-за катастрофической нехватки времени до сих пор не удалось самому выработать в себе умения, которые имели друг детства Кракен и высшая ведьма Зариша. Эти два уникума могли каким-то невероятным способом отличать в пространстве не только непосредственно обладателя от его запасного тела и от остальных людей, но и созданных им фантомов – от прототипов. Делали они это уверенно лишь на малом расстоянии, всего в несколько метров, но вот как, до сих пор для Загралова оставалось загадкой. А подналечь в исследованиях и экспериментах никак не получалось: не до того было в последние шесть дней.

Откровенно говоря, Иван и на похороны выбрался лишь по причине данного Леону ещё в день гибели Петра Апостола обещания. А тот заявил, что церемония не состоится без участия боевого союзника. Ну и само печальное мероприятие откладывать дальше уже не имелось возможностей, все сроки поддержки тела в нормальном состоянии исчерпались. Пришлось выкраивать поток сознания для похорон и отправлять запасное тело.

А вся церемония удвоилась по времени только лишь из-за одного массового шествия. Столько людей просто никто не предвидел и не учитывал, так что волей-неволей пришлось соответствовать взятой на себя роли «созерцателя» и идти до конца.

Хорошо ещё, что на самом кладбище церемония похорон состоялась быстро и буднично. После чего контингент близких друзей и родственников уселся в автобусы и отправился в Москва-Сити. Тоже обязательное условие.

– Ну а как же без пышных поминок?! – восклицал с негодованием господин Свифт ещё при обсуждении данного момента. – Не помянем покойного – он в гробу вращаться будет и к нам каждую ночь наведываться в кошмарах! Так что, Ванюша, терпи и готовь свою печень к знатному алкогольному удару. Иначе – никак.

Пришлось готовить. А потом и терпеть. Заодно и удивляться. Приглашённых на тризну оказалось человек сто, не больше, но столы ломились от яств, выпивки и экзотических фруктов так, словно здесь предстоял свадебный, трёхдневный пир для пятисот человек. И это лишь начало! Ибо сразу было обещано три смены горячих блюд, а напоследок сюрприз в виде особенных десертов.

Рассаживали гостей тоже странно: в торце широкого длиннющего стола стояло три шикарных стула. Центральное место оставили свободным. Перед ним – тарелка без салфетки и приборов. А на тарелке бесхитростный стопарь с водкой, накрытый кусочком ржаного хлеба. Этакая русская символика славянского менталитета. Диана и Лучезар расселись слева и справа от пустующего места, как бы символизируя сердечную привязанность покойного к женщине и полное доверие всех дел своему преемнику. Дальше восседали гости самого низкого ранга и дальние знакомые. А вот лучший друг по жизни Леон, а также союзник-обладатель Загралов были посажены за противоположный торец стола. Усевшаяся рядом с супругом Клеопатра Свифт тогда обратилась впервые к Ивану за всё время церемонии. Причём сделала это с лёгким укором, который в её исполнении смотрелся словно опасная молния:

– А где же наша милая подруга Олечка? Почему ты не взял её с собой?

– Ну, во-первых, она боится подобных мероприятий и может запросто свалиться в обморок, – почти не соврал Фёдорович. – А во-вторых, у неё сегодня ответственные съёмки. Киношники пытаются спасти картину, уложившись в весьма жёсткие сроки, поставленные кредиторами, и актриса на главную роль востребована как никогда.

– Жаль… – взгрустнула красотка. – Мы с Дианой собирались похвастаться перед нею нашими гардеробами…

– Но не сегодня же?! – искренне возмутился Иван, апеллируя в первую очередь к союзнику. – Как можно в такой день любоваться нарядами?

– Да ладно тебе, не обращай внимания, – скривился Леон, подхватывая свой бокал с коньяком. – Разберёмся позже… Слушай вон, как Лучезар тост произносит.

Преемник и в самом деле стал распинаться в печальном тосте, кратко обрисовывая жизненный путь своего кумира и восхваляя его удивительную доброту, отзывчивость и человечность. Выговорился. Все выпили. До дна.

Затем аналогичный тост произнёс друг покойного. Только Леон описывал ушедшего товарища со своей колокольни. Опять выпили. И опять до дна.