Марк Кузьмин - Скидбладнир. Кровь и жизнь

– Нет, это была я, – к нам в комнату вошла вторая девушка, как две капли воды похожая на Инки, только прическа была другой – высокий хвост, и одета она в черно-красное. – Ты что, придурок, угрожать моей сестренке вздумал?! – наехала она.

– Думаю, из вас двоих именно тебе поручают деловые переговоры, – обратился я к Инки, чем вызвал у нее смешок и гневный прищур ее сестры. – Что ж, благодарю, что помогли, – я кивнул ее сестре. Та еще больше помрачнела.

– Анки, успокойся, все хорошо, – сказала ей сестра.

– Но… – попыталась она что-то возразить.

– Все в порядке, – улыбнулась Инки. Наступила неловкая пауза. И виноват тут я. Надо бы исправлять это недоразумение.

– А вы выглядите вкусно, – переменил тему я. Они повернулись ко мне, а я улыбнулся, показав клыки. Они и так знают обо мне все, так что скрываться нет смысла. Я облизнулся; а ведь действительно, они могут оказаться в моем «вкусе». На пальцах выросли когти. – Давайте познакомимся поближе.

Они тут же отскочили от меня.

– Хахахаха! – услышал я ржач за дверью. Новые посетители. В дверном проеме показался Греф и какой-то тип с гробом за спиной. – Я же говорил, он найдет способ их достать. Давай мои деньги, – рыцарь кинул ему монетку. – Благодарю, Морр, ты принес мне уже два золотых.

– А моя доля где?

– В банке под проценты, – он посмотрел в потолок. – Не боись, тебе и так присуждаются деньги за голову Билла. Хотя там десяток золотых снизили из-за подпаленности черепушки. Но пятнадцать золотых чисто твои.

– Эй, – возмутился я. – Там должно было остаться сорок!

– Ну так стартовый взнос в гильдию, да и часть твоей награды всегда уходит в гильдейскую казну.

– Но я пока не состою в гильдии, это решает мастер, а не ты. Или ты считаешь, что можешь выполнять обязанности мастера? – спросил я. Он чуть завис, а затем отдал своему другу монетку.

– Он тебя уделал, – усмехнулся тот. – Не боись, паря, там двадцать теперь. Он тебя на внимательность проверял, и взнос действительно есть. Но двадцать пять процентов всегда нужно отдавать в гильдию.

– Ничего против не имею, если меня примут.

– Сейчас тебя подлечим, и иди к мастеру. Деймос Кляйн, – представился тип. Игрок, раса – человек, высокий крупный мужчина лет тридцати, с загорелой кожей, шатен с окладистой бородой. Поверх лат белая одежда, на которой вышит белый лотос. За спиной у него то ли гроб, то ли крест здоровенный. На поясе висит красная книга.

– А какой у тебя класс?

– Храмовник, – ответил он.

– Ясно, только светом не лечите, я тварь темная, мне вредно.

– Ладно, тобой займется Инки, она прокачивает Природу.

– Ясно. А ты мне потом со свитками Омоложения не поможешь? – обратился я к тифлингессе. Она подозрительно на меня покосилась. – Да пошутил я, не буду я тебя есть. Я руны изучаю, мне пригодится.

– Ладно.

– Кстати, а как вы узнали о моем пределе чувств?

– Эмпирическим путем, – ответила Анки. – Подходили и наблюдали за твоей реакцией. Так и смогли понять, что чувствуешь ты все в радиусе километра. А когда ты в населенных пунктах, то сам притягиваешь чужие чувства. Было видно, что тебе хуже, чем может быть в твоем пределе.

– Неплохо, – хмыкнул я. Такого я не ожидал. Но теперь хоть знаю свой предел. А то как-то не было времени проверять.

Инки скастовала на меня несколько раз Омоложение. После того, как все негативные эффекты прошли и я был полностью здоров, меня отправили к мастеру. Отправляли так, будто я на казнь иду. Хотя, может, это не так уж и отличается. По крайней мере, платочком махали, Деймос даже предложил мне завещание написать.

Я прошел по коридору мимо одинаковых дверей, серых стен и светильников и дошел до большой черной двери. Оттуда так и разило недовольством, гневом и плохим настроением. Мне и карты не надо, чтобы найти мастера, его негатив за километр чувствовался. Уняв дрожь, я все же открыл дверь.

Посреди темной комнаты, освещенной множеством свечей, сидел сам мастер. Старик сидел в позе сейдза с закрытыми глазами. Свечи вокруг него задергались, когда я вошел. Я аккуратно закрыл за собой дверь и сел на подушку в десяти метрах напротив мастера в той же позе. Прерывать его я не решался, хоть его недовольство и нарастало, но мне было страшно: по сравнению с ним Билл Глазодер – это так, дите малое, думаю, старик убил бы его, даже не заметив.

– Ты заставил меня ждать, – старик открыл глаза, и огоньки свечей повернулись в мою сторону. Жуууть!

– Прошу прощения, мастер, – ответил я, стараясь говорить ровным голосом.