Дмитрий Казаков: Аллоды. Игра в чертогах смерти

– Это как же такое возможно? – пробормотал он, растягивая слова.

Неужели придется после того, как он натопит печь и вымоется, тащиться в деревню, в «Посох Скракана»? Или прямо сейчас, а то от одного взгляда в зеркало стало так тошно, что хоть напивайся заново?

Пара кружек пива… да, пара больших кружек, а лучше три, и Головешка сможет примириться с фактом собственного существования, забыть о том, насколько он уродлив, что он вообще уродлив…

В это мгновение словно легкая, невесомая рука тронула затылок, паутинка скользнула по мозгу, и эльф замер. Его перестала беспокоить собственная внешность, и мысли о самогоне вылетели из головы – он ощутил прикосновение чужого сознания, разума, натренированного в магии астрала.

Значит, рядом находится чародей, причем умелый и опытный.

Но откуда ему взяться посреди дремучих лесов Сиверии, вдали от торговых дорог, в добром десятке километров от крохотной деревушки Быстрица, на берегу безымянного ручья, где лишь три года назад появился дом?

Холодная бестелесная рука отдернулась, но Головешка уже начал действовать. Наклонился к сундуку, полетели в сторону свертки и шкатулки, и через мгновение он выпрямился, держа в руке длинный узкий меч.

Одним движением стряхнул на пол черные ножны – блеснуло лезвие, показалось, что по нему потекли волны серебристого свечения, тусклым алым огнем загорелся украшавший рукоять драгоценный камень.

Одновременно Головешка концентрировал волю, очищал разум, готовясь к магической схватке…

Кто-то сумел найти его, кто-то из прошлой жизни, достаточно терпеливый и умелый, чтобы пройти по нарочито запутанному следу. И вряд ли чужак явился, чтобы вспомнить старые добрые времена, распить бутылочку красного вина с Тенебры, сыграть партию-другую в тавлеи.

Скорее всего, это враг… таковых у Головешки имелось в изобилии.

В те времена, когда его звали иначе.

Первое касание было лишь разведкой, сейчас последует атака, а он не готов, толком не проснулся и не выспался, вечер и большую часть ночи посвятил вовсе не упражнениям в магии…

Но тут снаружи донесся скрип снега под ногами, и Головешка удивленно хмыкнул.

Нет, это не нападение… агрессор не стал бы действовать таким образом.

А тогда что, его отыскал кто-то из бывших друзей, один из родственников, и приехал сюда, чтобы посмеяться над бескрылым изгнанником, над тем, что он больше не эльф, а лишь жуткая пародия на одно из тех существ, что тысячи лет назад вышли из инкубаторов Великого Изменения?

Горячая волна ярости ударила Головешке в голову.

– Эй, хозяин! – долетел из-за окошка хриплый, неприятный бас. – Ты дома?

Нет, такой голос, немузыкальный и грубый, не может принадлежать эльфу.

Чародей-человек?

Еще более удивительно…

– Дома, – ответил Головешка, понемногу успокаиваясь: ярость уступила место любопытству.

Очень хотелось бы поговорить с незваным гостем на улице, но это невозможно, особенно сейчас, зимой… Он находился в Сиверии, и хотя не любил и презирал ее жителей, грубых, уродливых, невоспитанных, но все же, пусть неохотно, едва не помимо воли соблюдал кое-какие местные обычаи…

За три года они, похоже, как-то въелись в его эльфийскую, благородную кровь.

Ну а если к твоему порогу явился гость без враждебных намерений, особенно в холодное время года, когда стволы деревьев, качаемых ледяным ветром, порой трещат от мороза, то будь добр, пусти чужака в дом, дай обогреться… и в следующий раз так поступят с тобой, и может быть, тем самым спасут твою никчемную и пустую жизнь.

– Сейчас выйду, – недружелюбно буркнул Головешка, и завертел головой, выискивая сапоги.

Но меч пока из руки не выпустил, и на всякий случай приготовил магический щит.

Кто его знает, может быть это хитроумная ловушка?

Выбрался в сени, заскрипели дверные петли, яркий солнечный свет заставил прищуриться. Гость обнаружился там, где ему и полагалось быть – в дюжине метров от крыльца, на опушке, там, где начиналась еле заметная тропка, уводящая в сторону Быстрицы.

И вроде бы Головешка сам маскировал ее так, что не всякому найти.

Но этот отыскал…

Лицо чужака скрывал капюшон, а сам он был облачен в некое подобие черной рясы вроде тех, что носят служители Церкви Света. Под ней угадывалась высокая, костлявая и сутулая фигура, на виду оставались только кисти, неестественно белые, точно алебастровые, скромно лежащие на животе.

– Доброго дня тебе, – сказал гость, отвешивая неглубокий поклон.