Андрей Расторгуев - Безликий. Боевая Машина Бога

Бывший кардинал не видел силы, способной противостоять его непревзойденному интеллекту. Но в самый ответственный момент вдруг появляется этот… И все летит кувырком.

Сколько же крови ему попил голем «гололицых». Даже теперь мешает, когда дело сделано и главный враг повержен. Казалось бы, можно спокойно двигаться дальше, но побитые правители артачатся. В страхе попрятались по домам и раны зализывают.

Придется все начинать сначала.

Ничего, Раднуку не привыкать. Он упертый, он сможет.

Главное, не сбрасывать «гололицых» со счетов. Жизнь научила. А уроки он помнит. Особенно такие.

В голове все плыло, будто мозг превратился в постоянно трясущееся желе. Мало того, туда вогнали раскаленный стальной прут. Причем сразу через оба глаза. И лицо жжет нестерпимо.

Пытаясь пошевелиться, Данила не почувствовал тела. Веки тоже не поднимались.

Темно. Лишь цветные круги да раздражающие вспышки перед глазами.

А со слухом что? Вроде кто-то бубнит рядом. Или это снится?

Два человека. У одного грубый мужской голос. У другого тоньше, на женский похож.

– Пап, а он живой?

– Живой, детка, не сомневайся. Дышит и сердце бьется.

– Это разве человек?

– Человек, человек. Вишь: руки, ноги, голова, другие причиндалы. Все на месте.

– А почему такой маленький? Ребенок еще?

Сухой смех в ответ.

– Нет, дочка, это взрослый дядя. Вона хозяйство какое здоровенное. А кости толстющие. Никогда таких не видал. И мускулы… М-да. Но ты права, низковат он для нормального-то. Карлик, что ль?

– А кто такой карлик?

Понятно. Папа разговаривает с дочкой. Несут какую-то чушь про карликов.

– Ну-у, это люди такие, которые мало растут. Даже повзрослев, остаются маленькими.

– Они вырастают в яйце?

– Почему в яйце?

– Но мы же этого дядьку в нем нашли.

– Думаю, он просто прятался там. Или жил. Да, скорее всего яйцо – его дом. Оно, вишь, железное. Разве бывают яйца железными?

– Не-а.

– Правильно. Не пойму только, что у него с лицом. Ни глаз, ни носа. Одни дырки для ноздрей да рот. И все.

– Может, это маска?

– Нет, не снимается она. Вишь? Да и кожа это. Его кожа. Только сморщенная вся да пожамканная. Будто и нету лица-то. Странно…

– Дядька вырос, а лицо нет, – звонкий детский смех. – Это как у Безликого? Вот здорово!

– Как у Безликого, говоришь? Хм, может быть, может быть… Ну, ладно. Отдохнула, егоза? Вот и ладушки. Потащили. Уж дом близехонько.