Анна Виор - Легенда о свободе. Буря над городом

– С этим парнем я скоро стану таким же седым, как ты, Наэль, – говорит Кодонак, улыбаясь лишь одной стороной рта.

– Я не седой! – вспыхивает Мастер Музыкант. – Мои волосы пепельного цвета и вовсе не седы! В Междуморье у многих такой цвет волос, Кодонак!

– Прости, Наэль! Я пошутил… Нервы на пределе. И я разрываюсь между желанием убить его, когда он очнется, или склониться в почтении перед этим Мастером Путей, сожри его эфф… и поломай об него зубы… – Кодонак действительно в последнее время был не таким сдержанным, как в первые дни их с Ого знакомства, тогда он показался Ого скалой – хладнокровной и невозмутимой; теперь же нервозность проявляется во всем, он, даже разговаривая, стал так жестикулировать, что можно мух отгонять и создавать прохладу, если жарко.

– Я хоть и не Одаренный, – Наэль говорит холодно, лишь его глаза чуть-чуть улыбаются, в его тоне немного обиды, – и не такой мудрый и старый , как ты, Мастер Хатин… – пауза, чтобы стошестидесятидвухлетний Кодонак оценил разницу в возрасте – хотя выглядят они одногодками, – но такое желание по отношению к Вирду часто посещает и меня.

– Боюсь, что придется все-таки склониться, так как убить его я вряд ли сумею, – говорит Кодонак. – И я уже не Мастер, Наэль.

– Мастер, не Мастер – лишь бы дело делал… Если с меня снять мой браслет, – он показывает серебряное украшение, что всегда на его левой руке, – я от того не забуду, как звучат ноты, и мелодии из меня тем не выбьешь. В Мастере Музыканте главное – владеть музыкальным орудием. И я им владею – с браслетом ли, без браслета!.. А что главное в Мастере Силы?

Кодонак долго удивленно и задумчиво смотрит на Наэля, потом говорит медленно:

– Владеть Даром… Контролировать Силу…

– И разве ты это утратил?

Ого прикрыл глаза; они о чем-то переругиваются и могут так до бесконечности. Он вспоминал, как рыбачил с Вирдом, как вместе они сочиняли песню для Михель, как мечтали убежать… И вот… убежали. Рохо был его лучшим другом: конечно, слишком умным для раба, но сердце у него доброе и своим превосходством он никогда не кичился. Плохо, что заболел…

– Сегодня уже пятнадцатый день, как он лежит вот… так… – тревожно говорит Гани Наэль. – В Пятилистнике я слыхал об оттоках, были у меня Одаренные друзья… Но не о таком…

– Ты прав, – отвечает Кодонак. – Это что-то вроде оттока… Обычно, чем ярче Дар, тем сильнее отток. Мастеру мирного Пути трудно сдерживать свой Дар, он должен искать возможность и выплескивать его, отпущенная до конца Сила созидания не причинит ему вреда, а только наоборот. Хотя если он всегда будет делать то, чего требует Дар, то потеряет контроль над ним. Боевой же Мастер не должен как слишком долго сдерживать Дар, так и отпускать его до конца – и то и другое смертельно для него. Что случилось с Вирдом, я не знаю. Да и кто может сказать, как это бывает у Мастеров Путей? – Он нерадостно усмехнулся. – Отток – плата за могущество… Нечего не дается просто так, и оттоки напоминают Одаренному, что он всего лишь человек и что использование Силы – не игра. А Вирд очень могуществен. Ему и цену придется платить гораздо большую.

– Две недели – это слишком долго… – говорит мама Ого.

– Да, Инал, слишком, – вздыхает Кодонак.

Тишина. И перед мысленным взором Ого мелькают картинки воспоминаний из его детства. Рохо еще не был «могущественным», как выражается Мастер Кодонак, но платить он всегда был готов, чтобы помочь кому-то. Он вспомнил, как Вирд согласился быть битым кухаркой вместо него, когда Ого увел у нее из-под носа пару медовых лепешек, приготовленных для этого борова Оргона-младшего, сожри его эфф… Рохо сказал, что это он украл, а не Ого… А все потому, что Ого тогда болел, был слаб. Рохо знал, что, отдубась его кухарка – он и ноги протянет… Сам, правда, потом еле ходил дня три. С тех пор они и на кухне больше не помогали, а там было неплохо… особенно по сравнению с полем, куда их потом отправили.

– Да что же!.. Ни искры, ни пламени! – вдруг раздается крик Кодонака, настолько громкий, что Ого подскакивает на месте и видит, как Мастер Кодонак двумя огромными прыжками пересекает комнату, устремившись к кровати Вирда.

Там, где лежал Рохо, сгустился плотный туман, который Кодонак захватывает полными пригоршнями, пытаясь схватить Вирда.

– Не смей! – орет он не своим голосом и ругается так, что даже Гани Наэль или Харт не смогли бы. – Раздери тебя!.. Да что ж ты такое!.. Куда?..

Туман рассеялся, а ложе Вирда осталось пустым… Мама Инал прикрыла руками рот в немом испуге.