Алексей Верт - Создатель балагана

Однако слово прозвучало.

– Как он? – Зевс продолжал хмуриться. – Отдохнуть до начала нового века? Что ж, это можно будет устроить.

Лицо Громовержца разгладилось, и он вновь улыбнулся. – Хотя, признаюсь, я ожидал чего-нибудь более сложного.

– Все сложности он создаст себе сам, – хмыкнул Гермес.

– Ну, тогда, думаю, не заскучает. С деталями разберемся позже. А теперь – мне пора.

Зевс многозначительно посмотрел на Юлиуса, но тот не сразу сообразил, что «мне пора» в устах верховного бога означает, что пора как раз им – Корпсу и Гермесу.

Последний раз окинув чертоги Зевса взглядом, мошенник подумал, что, в сущности, как-то все вышло по-скромному. Даже не верилось, что именно сегодня и именно здесь состоялось окончательное падение старой эпохи. Она еще, конечно, будет бороться изо всех сил. Может быть, агония продлиться долго, но, в конечном итоге, все либо приспособится к новым условиям, либо умрет.

От этого даже стало немного грустно.

– Ты как будто сейчас проиграл, – заметил Гермес, пока они шли.

– Что-то вроде того, друг мой, – признался мошенник. – Мне старый мир нравится. А новый… ну, он, наверное, будет замечательным, но я его слабо представляю, чтобы вот прям сейчас радоваться. Да и еще – я не люблю концовки. В завершении истории все уже устали, раздражены, успели множество раз перессориться, хотят побыть подальше друг от друга. Некоторые, конечно, желают остаться вместе, но отдельно от остальных. В общем – представление окончено, зрители расходятся, да и артистам пора снимать маски, смывать грим, разоблачаться и превращаться в обычных людей. Ярмарка закончилась, и балагану пора уезжать.

– Вот как тебя понесло, – уважительно прицокнул языком собеседник, но более ничего не сказал.

Когда тьма во второй раз за сегодняшний день окутала их и у Юлиуса завертелось в глазах, он успел запомнить картинки-настроения, возникшие яркими вспышками.

Монорельсовая дорога, опутывающая весь город и проходящая даже сквозь здания. Переливающееся огнями ожерелье на теле полиса. Шумные улицы, сотни спешащих людей. Не похожие ни на кого из современников Корпса, они торопятся есть, спать, жить, любить. Их одежды, лица, жесты – все это чужое, но в тоже время время в глазах их тот же огонь настоящей жизни, что горит в самом Юлиусе, Флавии, даже в Гераклиде. Мобили диковинной формы – округлые и прижимающиеся к земле – рыскают по улицам. Иногда возникает ощущение, что они даже не касаются поверхности дорог. Возможно, так и есть, потому что мошенник видит и летающие мобили, и плывущие по воде. И даже погружающиеся в толщу земли. Боги едва ли не на равных с людьми живут в этом мире. «Электрокомпания Зевса», «Охранное предприятие Ареса», «Морские перевозки Посейдона», «Театр драмы Аполлона», «Заповедник Артемиды»… – вывески мелькают перед глазами, закрывая одна другую и…

…хлопок. Дом Леонида. Удивленное лицо Гермеса подсказало Юлиусу, что восторг слишком явно написан у него на физиономии.

– Я видел его, новый мир! Когда мы перемещались, картинками-образами.

– Повезло, – едва ли не с завистью прошептал бог. – Мы живем долго, а потому не можем видеть будущего. Только стараемся предугадать.

Мошенник ничего не стал отвечать. Гермес наверняка доживет до этого времени, ну, а что касается Юлиуса – глупо думать, что перемены окажутся такими быстрыми.

– Ладно, хватит о плохом, – бог плутовства подмигнул Корпсу. – Слушай, когда ты говорил об отдыхе, это же не означает, что ты решил завязать? Если мне понадобится человек, чтобы помочь с каким-нибудь дельцем…

– … то ты можешь на меня рассчитывать, – улыбнулся в ответ мошенник.

– Отлично! Передай Фло, что я еще сегодня загляну.

Гермес на прощание кивнул и вновь исчез. А Юлиус принялся размышлять: как убедить Гераклида, что его листок пошел на благое дело, и как объяснить, что за это благое дело Аквусу совсем ничего не положено.

«Надеюсь, его недовольство тоже в итоге останется в старом мире, – ухмыльнулся мошенник. – Хотя что-то мне подсказывает, что некоторые вещи и люди совсем не меняются…»

Спустя полгода в лабораториях алхимиков и инженеров наконец перестало пахнуть гарью и озоном. «Приручение» молний оказалось не таким сложным и опасным делом, как казалось вначале. К изучению электричества подключились механики с практическим складом ума и владельцы технических корпораций – для того, чтобы вывести его из тесных рамок теории на прикладной простор. Пока они внедряли укрощенный небесный огонь направо и налево, ученые мужи спорили до хрипоты за право быть первооткрывателями – судя по количеству претендентов, блестящая мысль пришла одновременно в десятки голов.