Гай Орловский - Мир Трех Лун

Платформа закачалась в воздухе, пришлось тоже ухватиться связанными руками, пальцы все-таки свободны. Стена котлована опасно быстро заскользила вверх. Мегард заворчал, но падение замедлилось, а ударилась корзина о дно почти нежно.

Мегард вытащил из ножен короткий широкий кинжал, я уже все понял, протянул ему связанные руки.

Разрезал веревку он ловко, умело, сказал почти благодушно:

– Я покажу, где рубить, а лежбище покажут другие.

– Чего рубить? – спросил я.

Он оглядел меня с удивлением:

– Чего тебя трясет, как лист на ветру? Такой здоровый лось, вон какие мышцы, а побелел аж… Камень рубить, понятно же.

Пока он вел меня по каменоломне, я чувствовал, что в самом деле всего трясет. Непохоже на косплей, они ж там все выпендрены, каждый норовит играть принца или хотя бы герцога, подавай красивые доспехи и такие мечи, каких в реале не было, а чтоб несколько сот человек загнать в брошенную каменоломню древних времен и чтоб те энтузиасты согласились лупить под палящим солнцем кирками по камню, глотая пыль…

Копошится совсем дикая мысль: горе-эспериментаторы пробили дыру во времени, и меня зашвырнуло в древность. Хотя непонятно, почему понимаю их язык и сам говорю без всяких усилий.

Мегард толкнул в спину в направлении неглубокой ниши, где разлеглась увесистая с виду кирка с отполированной десятками мозолистых ладоней длинной рукоятью.

– Твое место. Работай. Будешь лениться – останешься без ужина. Лучше и не пробуй.

Он смотрел, как я взял кирку, вдали раздался крик боли, он развернулся и, заранее начиная гневно взрыкивать, пошел в ту сторону.

Вместо него приблизился крепкий, бородатый до самых глаз мужик, спросил негромко:

– Камень ломал?

– Нет, – ответил я.

– Давай покажу, – сказал он деловито, – а то либо завалит, либо сам себе ногу отобьешь. Меня зовут Мэтью, я здесь старший.

– Спасибо, – сказал я. – Я вообще-то никогда камень не ломал.

Он хмыкнул:

– Думаешь, мы здесь родились? Смотри, кирку держишь вот так, а то по ноге долбанешь. Это если промахнешься или рука дрогнет, а бьешь вот так, по линии.

Я ударил, как он показал, еще и еще, он поглядывал сбоку, наконец проговорил с удовлетворением:

– Учишься быстро. А то присылают таких олухов! Учи не учи, а они только кирками по ногам. Хорошо бы только по своим…

– Это мрамор? – спросил я.

Он сказал с великолепным презрением:

– Теперь мрамором что только не называют! Тот же известняк, к примеру. А что, известняк тоже прекрасно полируется… Для дураков и серпентинит тот же мрамор, дураки… Настоящий белый мрамор, он не просто белый, понимаешь?

– Нет, – сказал я честно.

– Если смотреть на свет, – пояснил он, – плита даже в пятнадцать дюймов будет просвечивать насквозь!

– Ого, – сказал я озадаченно, – а я видел только пестрый, с разводами.

– Это примеси, – пояснил он. – Это они создают внутри камня жилки и разбрасывают всякие пятнышки…

– Красивые, – сказал я.

– Красивые, – согласился он. – А какие узоры получаются! Просто чудо. Ты молодец, замечаешь красоту. А все видят только камень. Это не простой камень! Это – мрамор.

– Тогда здесь настоящий, – сказал я. – Портить его жалко.

– Вот и не порти, – ответил он и, повернувшись, пошел вдоль цепочки работающих тяжелыми кирками.

Остаток дня я осторожно бил острием тяжелой кирки по линии, процарапанной поперек массивного мраморного блока, и поглядывал на таких же, что с кирками в руках. Крохотные крошки вылетают из-под металлического острия, словно каменные мошки, надсмотрщик подходил несколько раз, недовольно хмыкал, пару раз демонстративно поиграл перед моим носом плетью, но пока еще не огрел: работаю пусть и медленнее других, но это же первый день, понимает.

Во время работы приблизился еще один, прокаленный солнцем до черноты, высохший, почти старый, таким уже не до косплеев, зыркнул на меня с сомнением.

– Крепкий малый. Не голодают в вашей деревне, сразу видно. И развит неплохо.

Голос его прозвучал хрипло и скрипуче, словно горло пересохло, а воды нет.

– Качался, – ответил я осторожно, – в нашей деревеньке, кто не качается, тот и не человек…

Он посмотрел озадаченно:

– Это как, с боку на бок?

– Да, – подтвердил я. – Чтобы мускулы нарастить.

Он буркнул:

– Здесь они тебе пригодятся. Давай руби, а то Мегард уже поглядывает…

Остальные заключенные на меня почти не обратили внимания, большинство уже тощие, изможденные, со свежими следами от плети. У многих из одежды только набедренные повязки, я единственный, у кого штаны еще целые, и чуть ли не единственный без красных полос на спине.