Тор кивнул в знак уважения и отошел в сторону, в то время как Бронсон остался стоять над своим отцом, собираясь убить его.
Гвен сделала шаг вперед, прошла мимо всех мужчин, под взгляды всех солдат и, встав рядом с Бронсоном, положила руку ему на запястье.
«Не просите о сострадании по отношению к нему, миледи», – сказал Бронсон.
«Не буду», – ответила Гвендолин. – «Я пришла, чтобы отомстить».
Бронсон удивленно посмотрел на девушку.
«Он отнял мою честь», – продолжила Гвендолин. – «И я должна это исправить. Справедливость должна восторжествовать от моей, а не от твоей руки.
Бронсон долго и пристально смотрел на нее, после чего, наконец, понял. Он кивнул и отошел в сторону.
«Убейте человека, который преследует ваши сны», – сказал Бронсон. – «Так же, как он преследовал мои на протяжении всей моей жизни. Как только он умрет, пусть исчезнут наши кошмары».
Гвендолин взяла меч двумя руками, схватившись за рукоять и крепко ее сжав. Она медленно подняла его над головой. Никогда прежде она не убивала человека так близко, когда он лежал распростертый перед ней. Ее руки дрожали, даже несмотря на то, что, как она знала, этого требовала справедливость.
Гвен почувствовала, как по ее венам побежала кровь – кровь МакГилов, семи поколений королей; кровь правителя великих людей; кровь того, кому предназначено восстановить справедливость. Она ощутила острую необходимость избавить мир от зла, которое никогда не должно было существовать изначально.
«Ты этого не сделаешь», – прорычал ей МакКлауд. – «Ты такая же, как мой мальчишка. У тебя кишка тонка».
Гвендолин сделала глубоких вдох и опустила меч вниз, прямо в сердце МакКлауда, пронзив его. Меч продолжал погружаться через его тело в замерзшую землю.
МакКлауд выпучил глаза от потрясения, глядя на нее в предсмертной агонии. Он оставался в таком положении несколько секунд, застыв.
Затем он, наконец, вяло упал на спину. МакКлауд был мертв.
Гвендолин извлекла окровавленный меч и вытянула его перед собой, после чего повернулась лицом к своим людям. Она высоко подняла меч.
Вся армия, все ее люди, склонившись перед ней на колени, закричали:
«ГВЕНДОЛИН!»
Тор летел на спине Микоплес вместе с Гвен, которая прижималась к нему. Они оба парили высоко над Кольцом, кружа через всю его территорию, любуясь ею сверху. Они летели сквозь холодный зимний воздух, через расступающиеся облака, но Тор не ощущал холода. Он чувствовал только Гвен, ее руки, сжимавшие его сзади, крепко его державшие, и каждую минуту он ощущал, что к нему возвращаются силы. Впервые за долгое время, что Тор помнил, он снова ощущал покой. Он чувствовал, что все в мире встало на свои места, и ему хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Гвендолин находится позади него, они летят верхом на Микоплес, Андроникус мертв – у Тора появилось ощущение полноты, на что он всегда надеялся.
Они нырнули низко, едва не коснувшись верхушек деревьев, глядя на разоренное Кольцо, на земли, покрытые обожженными телами солдат Империи. Тор видел, какую тяжелую работу проделали Микоплес и Ралибар, развязав волну разрушения, подобно которой Тор никогда не знал.
Они летели над разрушенными вторжением Империи городами и селами, над полями, усеянными мертвыми телами МакГилов, этих храбрых душ, которые отдали свои жизни, пытаясь отразить вторжение. Тора переполнило чувство вины за то, что он сражался на стороне зла. Он хотел бы все исправить, вернуться назад, переиграть все по-другому. Тор вспомнил день, когда он полетел, чтобы принять капитуляцию Андроникуса. У него было дурное предчувствие относительно того, что что-то не в порядке. Он вспомнил предчувствие Микоплес, ее нежелание приземляться – все признаки указывали на опасность. Теперь Тор понимал, что должен был к ним прислушаться. Он жалел о том, что его схватили, что ему промыли мозги, что его люди были вынуждены страдать и умереть.
Но так было предначертано. Теперь он это понимал. Не имеет значения, как сильно ему хотелось, чтобы все было по-другому, у каждого есть своя собственная судьба. Такова жестокость мира. Тем не менее, это так же может быть и доброта мира.
Тор вспомнил момент до того, как они улетели, когда он и Гвендолин обняли всех своих людей. Было пролито много слез радости, когда Тор, охваченный чувством вины, умолял их о прощении. Они все были слишком счастливы, чтобы даровать ему его: в конце концов, Тор не убил ни одного из них, напротив – он убил больше воинов Империи, чем любой из них. Но Тор по-прежнему чувствовал, что больше всего должен получить прощение Гвендолин, он все еще не мог поверить в то, что поднял на нее меч. Одна только мысль об этом пробуждала в нем желание убить самого себя.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу