Дмитрий Самохин - Меняла Душ

«Я иду к порталам. Распоряжение относительно секачей уже передано», — доложил Гончий.

«Пошли двух гаргулий в то же место, где в прошлый раз удалось захватить Менялу. Он должен появиться там. Из Межмирья ему одна дорога — туда. Это последняя попытка».

Ааран Хаас Ж’Маати разорвал контакт, вышел из транса и открыл глаза.

Он готов был покинуть замок Межмирья.

Арвати Махони всполошил Жнеца за два часа до рассвета. Он ворвался в спальню отца Станислава в сопровождении трех африканцев из числа своей свиты и раскричался, что близится возвращение Менялы и пора собираться в путь. Спросонья Жнец чуть было не пристрелил шумного миссионера, но вовремя отдернул руку от подушки, под которой лежал его пистолет, протяжно зевнул и сел на постели.

— Чего за тарарам поутру? — Он взглянул на часы и поправился. — Мать моя, сейчас же еще семь часов утра! Еще спать и спать. Какого черта вы здесь делаете?!

— Не очень подходящая речь для священнослужителя, — отметил Арвати Махони, ехидно улыбаясь.

— А я пока не решил: останусь священником или продолжу карьеру киллера, — огрызнулся Жнец. — Что случилось?

— Меняла Душ появится через двадцать минут. Он прорывается сквозь измерения.

— И где этого хмыря ждать? — зло осведомился Станислав.

— Неподалеку от Лемболовских высот. Я пока точно не знаю, как это описать, но могу показать на месте.

— Замечательно! — плотоядно оскалился Жнец и выпрыгнул из постели.

Он, не стесняясь своей наготы, прошелся по комнате, погруженный в собственные мысли, распахнул платяной шкаф, натянул трусы и футболку, снял с вешалки строгий костюм черного цвета с лейблом «Кальман» и неторопливо оделся.

— Я готов, — сообщил он, поворачиваясь к миссионеру.

— У нас говорят, в приблизительном переводе на русский язык: «Когда охотник собирается за дичью, он раздевается, чтобы одежда не мешала ему в охоте». А ты раз… как это у вас говорится… — Арвати мучительно старался припомнить слово, — ах, да… расфуфырился, словно собираешься в парижскую оперу.

— Если я пойду на охоту в голом виде, это вызовет шок у обывателей. В сущности, мы более закомплексованы, чем вы. У нас не принято в неглиже разгуливать по улицам. Дамы начнут кидаться. — Отец Станислав смерил Махони торжествующим взглядом. — К тому же так всегда одевался Жнец. А именно в этом амплуа я привык убивать. Отцу Станиславу это как-то не по чину.

— В этом есть доля истины, — согласился миссионер. — В конце концов, ты Паладин, а я всего лишь Хранитель. Я указываю путь, а ты решаешь проблему. И меня не интересует, как ты это сделаешь.

— Ярослав знает?

— Он уже на крыше. Готовит флаеры к вылету. Дело за тобой. Оружие он собрал.

— Тогда — вперед!

И, растолкав свиту Махони, отец Станислав, он же Жнец, вышел из спальни.

Судьба, преподнесла ему очередной сюрприз, на который он уже и не смел рассчитывать. Вымотанный встречей с гаргульями, Матвей на несколько дней оказался забыт. Ему носили в темницу пищу и тухлую воду. Камера находилась явно под землей. Она пахла сыростью и могильными червями. Обработанные черные камни всегда были мокрыми и плесневелыми, когда бы Ставрогин до них ни дотронулся. В качестве пищи ему давали жуткое варево из каких-то бобовых, не поддающихся идентификации, и вареного репчатого лука. Иногда в эту бурду добавляли кусочки мяса. Мясо было совершенно несъедобное. Матвей вылавливал его рукой и отбрасывал в сторону параши, от которой несло жутким коктейлем застоявшейся мочи и перегнившего дерьма. Первые порции воды он выплескивал, едва лишь понюхав. Но вскоре жажда превратилась в мучительную пытку, и он попробовал пить. Как оказалось, это было возможно, если под рукой нет ничего более подходящего. Но в следующий же вечер Матвей освоился со всеми прелестями средневекового туалета замковой темницы. Он просидел на корточках в жуткой вони полтора часа. Его ноги одеревенели. И когда уже не стало сил торчать над вонючей дыркой, светя голым задом, он не смог распрямиться. Ему удалось завалиться на сторону и отползти. Потом он минут двадцать растирал окаменевшие мышцы ног. За это время новый приступ диареи скрутил его, и пришлось возвращаться в исходное положение.

Если бы Матвея кто-нибудь спросил о самом ужасном событии в его жизни, он не задумываясь ответил бы, что нет ничего кошмарнее средневекового замка и туалета в нем. А ведь когда-то ему нравилось читать фэнтези. Он восторгался жанром. Его вдохновляли подвиги рыцарей в мире меча и магии. Арагорн сын Араторна, Леголас, лорд Корвин — звучные имена героев, чьими подвигами он восторгался. Тогда в его душе не проснулся странный Дар, наградивший подобием бессмертия. Тогда он не мог и предположить, что когда-нибудь станет подыхать от диареи на подстилке из полусгнившей соломы в замке, принадлежащем гаргульям, существам явно мистическо-магического происхождения.