Владимир Стрельников - За жизнь платят кровью (СИ)

— На самом деле, Боря. Ты кому лапшу на уши вешаешь? — Сара, почуствовав поддержку, усилила натиск. — А еще тот сержантик нам сказал, что ты потому не выдвигаешь нам материальные претензии, что за разбитую мебель тебе оплатит Василий! И ты еще заикаешься о благодарности?

— Девушки, отстаньте от меня. Я ничего менять не буду! — Бармен, поняв, что его отмазки не прошли, перешел в наступление сам. — И вы ничего не сделаете, у меня хорошо поставленна защита от воздействия менталисток!

— Правда? — Удивилась Варя, и поиграла молниями на пальцах. — А от удара электрическим током у вас защита имеется? Ну, заземление там, или молниеотвод?

— Девушки. Может договоримся? — Слегка сбледнувший с лица Борис отступил к заставленной бутылками стенке. — Год бизнесланчи за мой счет, и вы не трогаете вывеску?

— Варя, он нас пытается купить за миску супа и жареного судака! — Сара, почуяв слабину, решила дожать бармена. — Нет, не годится. Утренний кофе, и по три пирожных, каждый будний день в течение года! И сейчас пирожные и кофе, мы подождем на веранде, за тем самым столиком. Да — да, васиным. И мы еще ему о тебе все расскажем! — Припечатала девушка, и. подхватив под руку Варю, пошла с ней на место былого побоища.

— Уф. — Борис вытер вспотевший лоб, и повернулся к выглянувшей с кухни кондитеру, которая по совместительству была его любовницей. — Ты слышала, а? Не, я Ваське не завидую. Ты у меня змеюка еще та, а это просто королевские кобры!

— Я змеюка? — Ласково — ласково переспросила девушка, снимая фартук.

— Люся, я иносказательно ведь. — Испуганно попятился бармен, прижимаясь спиной к барной стойке.

— Правда? — Все так же ласково переспросила Люся, накладывая на большую тарелку свежую выпечку, и ставя на тележку большой кофейник и три чашки. — Ну, тогда я пошла. Посижу с девочками попью кофе, и подожду, какую ты еще иносказательную чушь придумаешь. И учти, Борь, я умею ждать!

— Уф! Серпентарий, ешкин кот. Ну девки, в дрожь вогнали. И как Василий с ними справляться будет? — Бармен поглядел сквозь стеклянную стену (знал бы кто, во что она ему обошлась!) на столик. За которым весело щебетали три девушки, и вздохнул. Ну куда без них, со своей вон поругался — и на душе грусть — печаль. Ай, давно решаться надо было! Ну а сейчас сам бог велел, вряд ли лучше момент найдется.

Борис вытащил из‑под прилавка, из тайника, красную бархотную коробочку, и вышел на чуть качнувшийся дебаркадер.

— Люся, стань моей женой! — И картинно преклонил колено, протягивая своей любимой открытую коробочку с обручальным кольцом, поблескивающим бриллиантом.

*******************************************

— Ты погляди на них, какая это нагласть, так себя вести! — Маша, точнее та, кто заняла тело Маши, запустила пальцы в густую шерсть росомахи. Зверюга заурчала, и положила голову на колени девушки. — Что мы с ними будем делать, а? Мне нужна зимняя одежда, понимешь, Мадлен?

Относительно неподалеку, примерно в двух километрах, на небольшом острове, был разбит лагерь "копателей". Уже неделю Маша наблюдает за ними, придерживаясь за границей сканирования молодого некроманта.

Три парня, и две девушки увлеченно раскапывали что‑то в развалинах старого города. Судя по всему, овчинка стоила выделки, археологи выглядели вполне, даже скорее, возмутительно довольными. И Маше все больше и больше нравились их имущество — небольшой, ладный моторный баркас, точнее, самоходная баржа, одежда, оружие. Слишком уж легко была снаряжена для дальнего путешествия одержимая, те же кроссовки вот — вот прикажут долго жить, да и ночные заморозки для слабого человеческого тела совершенно не добавляют здоровья.

— Ну что, Мадлен? Сегодня утром, на рассвете. Как тогда, двадцать второго июня, в четыре утра. — Девушка нахмурилась. Как тогда все хорошо начиналось! Громкие победы, вереницы пленных, взятые города.

И ожесточенное сопротивление русских, с каждым шагом все более злое. Впрочем, с тех пор, как она попала под взрыв тяжелого снаряда с русского эсминца, убившего ее тело и стерший ее имя, прошли века. Но вот ненависть осталась.

— Грамотно они обустроились, все‑таки. Почти молодцы. — Маша усмехнулась, опуская небольшой бинокль. Обычный театральный бинокль, который всегда лежал в сумочке у Демидовой, бывшей завзятой театралкой. И сейчас он здорово выручил одержимую, позволив с безопасного расстояния разглядеть и лагерь, и его обитателей. — Ты уже собралась бежать, красавица? Тогда осторожнее, олени они с рогами и копытами. А эти, на острове — с винтовками.